История района Строгино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».
История
Своё название этот московский район получил от села Строгина. Первые упоминания села Острогана (так оно тогда писалось) относятся к 1570 и 1573 гг.
Описания первой половины XVII в. дают основание полагать, что село, находившееся слишком близко к тушинскому лагерю Лжедмитрия II, было разорено. В 1627 г. оно упоминается как деревня, входившая в состав владений села Хорошева, принадлежавшего великой государыне инокине Марфе — матери царя Михаила Романова, насильственно постриженной при Борисе Годунове.
Разрушенная в Смутное время церковь Параскевы Пятницы так и не была восстановлена, а вместо неё в 1631 г. здесь числится лишь церковная земля, ранее принадлежавшая храму, которую обрабатывали крестьяне соседнего Хорошёва. Постепенно деревня возрождается. Описание 1646 г. фиксирует тут уже 9 крестьянских дворов и 11 жителей. После смерти инокини Марфы деревня вошла в состав Хорошёвской конюшенной волости, в составе которой находилась несколько десятилетий.
В 1690 г. по указу великих государей Петра I и Ивана V деревня Острогано была пожалована из Приказа Большого Дворца в вотчину боярину Мартемьяну Кирилловичу Нарышкину — дяде Петра I При нём в деревне на прежнем церковном месте возводится небольшая деревянная часовня Параскевы Пятницы и значится 28 крестьянских и бобыльских дворов.
В дальнейшем деревня вместе с соседним Троице-Лыковом принадлежала Льву Кирилловичу Нарышкину, затем его сыну Ивану Львовичу, дочери последнего Екатерине Ивановне Нарышкиной и, наконец, её мужу Кириллу Григорьевичу Разумовскому. В 1760-х годах в ней числилось 56 дворов, 187 жителей мужского и 164 женского пола. Крестьяне находились на оброке, который составлял 2 рубля с каждой ревизской души.
Спустя три десятилетия, в 1795 г. в Острогине значилось уже 236 душ мужского пола, а в 1811 г., при новой владелице Екатерине Павловне Бутурлиной, 260 человек. Крестьяне занимались извозным промыслом, торговлей молоком, что давало неплохие доходы. Ревизские сказки этого времени свидетельствуют, что некоторым разбогатевшим крестьянам удавалось выкупиться на волю. Так, в 1801 г. получила «вольную» большая семья из братьев Якова, Павла, Петра и Ивана Семеновых с сыновьями (всего 12 человек).
Серьезным испытанием для деревни стала война 1812 г. Захватчики разграбили имущество крестьян, захватили весь хлеб и скот, сожгли шесть изб. Тем не менее довольно скоро последствия французского нашествия были ликвидированы.
Начиная с XIX в. деревня получает современное название — Строгино, и в середине XIX в. ею владел генерал-майор Николай Александрович Бутурлин. В это время в ней значилось 75 дворов и 730 жителей.
Крестьянская реформа 1861 г. привела к тому, что многие местные жители начинают покидать свои деревни, устремляясь на заработки в соседнюю Москву. В частности, в Строгине, по данным земской статистики, в конце XIX в. значилось 328 дворов, где проживало 864 человека. Но при этом отсутствующими (т.е. фактически оставившими деревню) оказались 28 семей (48 мужчин и 45 женщин). Любопытно, что из уходивших на заработки многие начинали работать литографщиками в типографиях первопрестольной. Что касается занятий остававшихся в деревне, те же материалы фиксируют ломовой извоз, продажу молока, разную торговлю, плетение корзин. Из других фактов деревенской жизни можно отметить постройку в 1887 г. часовни во имя Александра Невского.
Накануне Первой мировой войны в деревне имелись торговые лавки, трактир и чайная, которую держал крестьянин Ширяев, постоялый двор. Имелась также собственная пожарная дружина, получавшая пособие от земства. По воспоминаниям старожилов, на заливных лугах Москвы-реки паслось огромное стадо — только расходы села на пастуха превышали 360 рублей за сезон. Некоторые из семей (Романочёвы, Замотаны, Дергачёвы) занимались скупкой и продажей мяса. В деревне также существовали своя школа-четырёхлетка и изба-читальня.
Годы революции и Гражданской войны не слишком изменили уклад деревенской жизни. Перемены начались в середине 1920-х годов. К 1926 г. население Строгина увеличилось до 1302 человек, проживавших в 267 дворах. Но при этом количество обрабатываемых земель резко уменьшилось. 114 дворов были вовсе безлошадными. Кустарные промыслы сохранились лишь в 33 семьях, в том числе в 17 имелись корзиночники и в 10 семьях коробочники. Извозом занимались только 48 человек. При этом его характер резко изменился — Строгино стало центром объединения крестьян соседних селений, которые добывали и вывозили в Москву песок и гравий для строительства.
В 1929 г. началась коллективизация. Местный колхоз получил имя К. В. Уханова. Около 30 семей были раскулачены. При этом некоторые успели уехать до начала репрессий и тем самым спасли себя от высылки в отдаленные края. Другой переменой стало начавшееся весной 1934 г. строительство канала Москва-Волга. Близ Строгина появилось множество бараков для строивших канал заключённых — «каналармейцев».
1941 г. стал временем суровых испытаний. В первые месяцы войны здесь проходили испытания первых танков-амфибий. Чуть позже на территории Строгина и ближайших окрестностей разместилось несколько зенитных батарей. Примечательно, что первый сбитый фашистский самолет во время налёта на Москву был уничтожен именно около Строгина воинами 20-й зенитной батареи. Но налёты продолжались изо дня в день, и жителям деревни пришлось пережить немало бомбёжек. Сразу после того, как враг был отброшен от Москвы, Строгино стало местом формирования с 22 по 28 декабря 1941 г. 1-й автоколонны, предназначенной для перевозок продуктов в блокадный Ленинград.
После войны местный колхоз занимался в основном овощеводством, имелась молочная ферма. К началу 1950-х годов развели птичник, разбили яблоневые сады. В 1954 г. строгинский колхоз в результате укрупнения вошёл в состав колхоза имени С.М. Кирова, центр которого располагался в соседнем Троице-Лыкове.
В1960 г. Строгино вошло в черту столицы. В соответствии с Генеральным планом строительства Москвы на территории, прилегающей к Строгину, предполагалось создать обширную зону отдыха с искусственными водохранилищами и песчаными пляжами. Песок и гравий шли на московские стройки. Землеройные снаряды стали вгрызаться в берег, и к середине 1960-х годов здесь возникло огромное по площади водохранилище, отделённое от течения Москвы-реки лишь узкой береговой полосой.
В конце 1970-х годов Строгино становится районом массовой жилищной застройки. Авторами проекта нового микрорайона столицы стали архитекторы A.M. Половников, Б.В. Боде, Ю.В. Громченко, Г.П. Карибов и др. Работы начались в 1977 г., а первые новосёлы приехали сюда осенью 1979 г. Сама же деревня Строгино при этом была полностью стёрта с лица земли.
Троице-Лыково
Другим селением, располагавшимся на территории этого района, являлось Троице-Лыково. Первые сведения о нём относятся к концу XVI в., когда здесь находилось поместье князя Бориса Михайловича Лыкова. Собственно говоря, на месте нынешнего Троице-Лыкова располагалась деревня Черевково, а южнее, в двух верстах, на окраине огромного лесного массива, который позднее стал известен как Серебряный Бор, находилось село Троицкое, к которому она и была приписана.
Борис Михайлович Лыков происходил от князей Оболенских. Свою службу он начал в 1590-е годы, ещё при царе Фёдоре Ивановиче. Его имя встречается при описании приёмов иностранных послов. Однако в 1602 г. его удаляют из Москвы и назначают воеводой в провинциальный Белгород, где он оставался на протяжении нескольких лет. Одни историки полагают, что причиной высылки Лыкова стали его местнические споры с князем Дмитрием Михайловичем Пожарским, другие, говоря о том, что удаление Лыкова не было случайностью, указывают на то, что он был женат на сестре Фёдора Никитича Романова (будущего патриарха Филарета), который являлся одним из серьезнейших политических противников Бориса Годунова.
Как бы то ни было, но в 1605 г., когда на юге России появился Лжедмитрий I, Лыков одним из первых примкнул к нему и в том же году, сразу после занятия самозванцем Москвы, получил должность «великого кравчего», а в апреле следующего года стал боярином. При царе Василии Шуйском Лыков активно борется с отрядами Болотникова, а при появлении нового самозванца не перебегает подобно многим в тушинский лагерь. Благодарный Шуйский жалует Лыкову это имение в вотчину «за его службу из прежнего его же поместья».
После свержения Василия Шуйского власть в конце июля 1610 г. перешла к Боярской думе, состоявшей из семи бояр, среди которых видим и князя Лыкова. Новый взлёт его карьеры начался после вступления на престол юного Михаила Романова. Благодаря родству с новым государем Борис Михайлович оказывается в числе приближенных к нему бояр и на протяжении всего его царствования участвует в военных походах, возглавляет целый ряд приказов.
В деревне Черевково Лыков строит деревянный храм во имя Живоначальной Троицы, называет деревню селом Новым Троицким, а в бывшее село переводит крестьянские дворы. Таким образом на месте прежней деревни Черевково возникает село, позднее получившее название Троице-Лыково, а прежнее село Троицкое получает название деревни Черевково (позднее Черепково). По описанию 1627 г., в селе Троице-Лыкове помимо церкви значится двор вотчинника, в котором жили «деловые» люди, и 5 дворов людских.
За несколько десятилетий Борис Михайлович заметно округлил границы своей подмосковной вотчины. В 1620 г. он прикупил к ней у князя Ивана Вишневецкого пустоши Верхнее Рублёво и Лукино, которые заселил крестьянами. По описанию, составленному в год смерти боярина (умер Борис Михайлович 2 июня 1646 г., уже при новом царе Алексее Михайловиче), в Троице-Лыкове значились боярская усадьба, скотный двор, 16 дворов задворных людей, а в них 27 человек.
В Черепкове вместе с деревней Лукино насчитывалось 47 крестьянских и один бобыльский двор, в которых проживало 118 человек.
Трое детей Лыкова (сын и две дочери) умерли в младенчестве, его жена Анастасия Никитична постриглась в монахини (она скончалась схимницей 9 октября 1655 г.), и всё его имение было отписано «на государя».
В Дворцовом ведомстве село находилось до восшествия на престол Петра I 1 сентября 1690 г. он пожаловал Троицкое вместе с деревнями Черепково, Рублёво и Лукино своему дяде Мартемьяну Кирилловичу Нарышкину. Чуть позже к этому владению были добавлены деревни Острогано и Мякинино.
После смерти Мартемьяна Кирилловича Троице-Лыково по именному указу Петра I было передано в январе 1698 г. боярину Льву Кирилловичу Нарышкину и его матери Анне Леонтьевне (она была матерью царицы Натальи Кирилловны и соответственно приходилась бабкой Петру I).
Тогда же Нарышкины строят на месте прежнего деревянного храма новую каменную церковь. При этом старая церковь не была уничтожена, а разобрана, перенесена в глубь сада и переосвящена во имя Успения Божьей матери. Около двух столетий она служила для местных жителей зимним храмом.
Новый парадный каменный храм, сохранившийся до наших дней, строит артель мастеров во главе с известным зодчим того времени Яковом Бухвостовым. Местное предание гласит, что первый камень в основание будущего храма был заложен Петром I Создатель храма — Яков Бухвостов был крепостным окольничего М.Ю. Татищева. Ещё до работ в Троице-Лыкове он имел большой опыт строительства. В 1694 г. под его руководством было завершено возведение стен и башен Новоиерусалимского монастыря, после чего он приступил к строительству церкви в подмосковном селе Уборы (в 20 км вверх по течению Москвы-реки от Троице-Лыкова). Одновременно он руководил постройкой Успенского собора в Рязани.
Церковь в Троице-Лыкове была построена в 1703 г. и стоит на высоком берегу Москвы-реки. Храм имеет невысокий подклет в виде террасы-гульбища. К трём дверям ведут широкие лестницы. Белокаменная резьба и ажурные подзоры, кресты из кованого металла придают храму декоративность. Внутренние галереи были украшены деревянными балюстрадами и наличниками, стены прорезаны переходами и лестницами, ведущими на хоры. Внутри девятиярусный иконостас, рёбра несущих балок, обрамление оконных проёмов и арок, ложа владельца храма были украшены позолоченной резьбой.
Описание 1704 г. фиксирует в селе два храма, боярскую усадьбу, двор приказчика, двор конюшенный, двор скотный, двор птичий, которые обслуживали 19 человек, и 33 крестьянских двора, где проживали 105 человек. Помимо Троице-Лыкова Льву Кирилловичу принадлежали деревни Черепково, Рублёво, Мякинино, Луки, Острогино.
После кончины Л.К. Нарышкина вотчину унаследовали его малолетние сыновья. По разделу 1732 г. между ними Троице-Лыково досталось капитану Ивану Львовичу Нарышкину, а позднее перешло к его дочери Екатерине Ивановне.
Екатерина Ивановна была одной из богатейших московских невест своего времени. Помимо Троице-Лыкова только на территории современной Москвы ей принадлежали села Черкизово (на Петербургской дороге) и Петровское (позднее Петровско-Разумовское). По воле императрицы Елизаветы Петровны она была выдана в 1746 г. замуж за графа Кирилла Григорьевича Разумовского, родного брата её фаворита Петра Григорьевича Разумовского.
Свою главную подмосковную резиденцию Кирилл Григорьевич устроил в Петровско-Разумовском, а Троице-Лыково оставил без внимания. В 1784 г. он подал прошение на имя Екатерины II о разделе своих имений между сыновьями: Троице-Лыково должно было перейти к его старшему сыну Андрею Кирилловичу. Тот был известным дипломатом, большую часть времени проводил за границей, а после выхода в отставку обосновался в Вене.
Вторая половина XVIII в. стала временем бурного роста села. С 1766 по 1800 г. количество крестьянских дворов увеличилось с 36 до 62, а население, несмотря на эпидемию чумы 1771 г., возросло с 273 до 339 человек. Не все из них занимались сельским хозяйством. Многие торговали в Москве в Охотном ряду певчими птицами, другие сплавляли лес по Москве-реке. Женщины вязали колпаки, чулки, плели кружева.
В 1804 г. Троице-Лыково перешло к Бутурлиным. В начале XIX в. владелицей села и прилегающих деревень значилась Екатерина Павловна Бутурлина (урожденная княжна Щербатова). При новых хозяевах в здешней усадьбе вновь возрождается жизнь. Если в 1793 г. тут было лишь 11 дворовых, то к 1811 г. их число увеличилось до 46 душ мужского пола.
В годину французского нашествия в селе была расквартирована одна из кавалерийских частей армии Наполеона. И хотя французы грабили крестьян, все дома в Троицком сохранились, тогда как деревни Черепково и Рублёво были сожжены полностью, а в Строгине и Мякинине сгорело по 6 крестьянских изб.
В 1834 г. владельцем Троице-Лыкова значится сын Екатерины Павловны — Николай Александрович Бутурлин (1801—1867). Он принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 гг. и в бытность свою на Кавказе с ним познакомился А.С. Пушкин, оставивший о нём несколько строк в своем «Путешествии в Арзрум»: «В Гергерах встретил я Бутурлина, который, как и я, ехал в армию. Бутурлин путешествовал со всевозможными прихотями. Я отобедал у него, как бы в Петербурге. Мы положили путешествовать вместе; но демон нетерпения опять мною овладел. Я отправился один, даже без проводника». Позже выяснилось, что Бутурлин, будучи адъютантом военного министра А.И. Чернышева, шпионил за высланными на Кавказ декабристами. В 1835—1841 гг. он служил вице-директором Провиантского департамента, а в 1843 г. вновь возвратился на военную службу, уже в чине генерал-майора.
При нём, по данным 1852 г., в Тронце-Лыкове значилось 54 двора, где проживали 420 жителей. К этому времени деревянная Успенская церковь пришла в ветхость и встала необходимость заменить ее более вместительной. На её возведение, по завещанию матери Бутурлина, было выделено 35 тыс. рублей ассигнациями (25 тыс. на строительство и 10 тыс. на украшение). Новая церковь, законченная строительством в 1852 г., была каменной, с главным престолом во имя Успения Божьей матери и двумя приделами — святителя Николая и великомученицы Екатерины (в честь самого Бутурлина и его матери). Во внешнем облике этого храма смешались элементы неоклассицизма, псевдорусского и византийского стилей, что было довольно характерно для этого времени. К четверику основного объёма, завершённому мощным куполом с крестом, примыкают — с востока алтарь, а с запада — притвор с трапезной и возвышающаяся колокольня.
После отмены крепостного права в руках помещика осталась только усадьба. В 1876 г. имение перешло к потомственному почётному гражданину купцу и промышленнику Ивану Ивановичу Карзинкину (1822—1879). Он был владельцем многих доходных домов и гостиниц в Москве, ткацких фабрик под Москвой и Ярославлем.
По описанию 1884 г. в Троицком-Лыкове-Бутурлине (было у села и такое название) имелись земское училище, конный завод, лавка, трактир и 88 дворов, где проживали 371 мужчина и 397 женщин.
Иван Иванович Карзинкин и его сын Сергей Иванович (1847—1886), также купец, торговавший чаем и сахаром, понимали историческую ценность доставшегося им имения. В частности, много усилий было приложено к сохранению старой деревянной церкви; под неё был подведен каменный фундамент, заменены переходы, нижние венцы брёвен, установлены новые престол и жертвенник. Здание храма обшили тёсом, а крышу покрыли железом. Но до конца довести реставрацию храма ему не удалось — он умер, не дожив до сорока лет, и заканчивать начатое пришлось его вдове Юлии Матвеевне. Торжественное освящение обновленного храма состоялось 4 октября 1886 г.
После смерти мужа Юлия Матвеевна осталась, имея на руках одиннадцать детей, и ей поневоле пришлось взять на себя не только управление усадьбой, но и все торговые дела. Лишь в 1899 г. заботы об имении принял на себя её старший сын Сергей Сергеевич Карзинкин, женившийся в этом году на Елизавете Васильевне Сидневой. На свои средства он содержал школу; выстроил амбулаторию, в которой работала фельдшер, обслуживавшая территорию всего местного прихода — села и пяти деревень. Его заботой стало и содержание лодок на переправе через Москву-реку. Что касается самого имения, то Карзинкины возводят здесь трёхэтажный дом из 47 комнат. Он практически никогда не пустовал. Здесь подолгу гостил Ф.И. Шаляпин с семьёй, приезжали художники Васнецовы, собиратели картин Третьяковы, семейство Гнесиных. По своим владельцам имение получило название Карзинкино.
Юлия Матвеевна, передав сыну управление хозяйством, посвятила остаток жизни религии. Близ отреставрированной Успенской церкви она возводит двухэтажный дом, где организует богадельню, в которой временами проживало более ста престарелых и убогих. На основе Троицкой и двух Успенских церквей она решает организовать Свято-Троицкую женскую общину. Уже после её смерти, последовавшей в 1915 г., Синоде феврале 1917 г. принимает соответствующее решение и даже назначает руководителя общины — монахиню Алимпию. Но этому решению не суждено было сбыться из-за последовавших революционных событий.
У Сергея Сергеевича и Елизаветы Васильевны Карзинкиных было девять детей. Поскольку большой дом Юлии Матвеевны был всегда переполнен людьми, для внуков в глубине сада построили отдельный деревянный дом в псевдорусском стиле, заказав проект у модного в те годы архитектора И.П. Ропета. Дом, хотя и обветшал, но простоял несколько десятилетий, сгорев осенью 1990 г.
Во время революции С.С. Карзинкин потерял всё своё состояние и в итоге стал скромным служащим Наркомпроса. Вместе с ним там работали и его сыновья Юрии и Сергей. Между тем у имения в Троице-Лыкове появляются новые хозяева. В марте 1922 г. сюда на три недели приезжает отдыхать В.И. Ленин. Здесь его навещают Н.К. Крупская и М.И. Ульянова. Крупской усадебный дом не понравился. Она называет его «нелепым». Она же объясняет и причину того, почему вождь революции оказался именно здесь, а не в своих любимых Горках: «ГПУ считало, что жить в Горках в это время было опасно, они напали на белогвардейский след и поэтому устроили его в Карзинкине — старой помещичьей усадьбе».
В том же году принимается решение о переводе сюда Государственного зоологического сада. И хотя решение было принято, зоосад сюда так и не переехал, а усадьба использовалась как дом отдыха для сотрудников госбезопасности.
Но уже в 1924 г. его сменяет расположившийся здесь туркменский дом просвещения. По инициативе Николая Николаевича Иомудского сюда привозят свыше 200 детей-туркмен, из которых хотели сделать образованных людей, которые могли бы проводить идеи строительства социализма в этой среднеазиатской республике. Правда, местное население было возмущено наездом «бусурман», которых поселили на территории трёх православных храмов, и в один из дней масленицы в Троице-Лыкове завязалась грандиозная драка такого накала, что в церквях стали бить в набат. Но постепенно страсти улеглись: у туркмен и местных жителей сложились впоследствии нормальные взаимоотношения. В 1929 г. дом просвещения был преобразован в туркменский рабфак (рабочий факультет), просуществовавший около трёх лет. Позднее, до войны здесь находился туркменский дом отдыха.
В самом же Тронце-Лыкове в 1929 г. было организовано товарищество по совместной обработке земли, а в 1930 г. колхоз «Новый путь». Вскоре жизнью подмосковного села заинтересовался A.M. Горький. Он подарил колхозу автомашину, в трудный период помог раздобыть сена, собирался сам приехать в село, но так и не выбрался. Тем не менее колхозу присвоили имя Горького. В 1954 г., в период укрупнения, он был объединён со Строгннским, Щукинским и Мякининским колхозами. Новое хозяйство получило имя С.М. Кирова.
В 1941 г. село стало одним из пунктов оборонительной линии столицы. Остатки окопов и землянок и сейчас сохранились в некоторых местах. В 1942 г. в усадьбе появился новый владелец — Суворовское музыкальное училище, которое пробыло здесь до 1979 г. В 1986 г. территория усадьбы была передана Институту атомной энергии им. И.В. Курчатова для строительства профилактория. Смена хозяев привела к тому, что многие старые постройки были уничтожены. Ещё раньше, в 1936 г. погибла старая деревянная церковь. Что касается каменной Успенской церкви, здесь поочередно размещались изба-читальня, госпиталь, клуб (сцена находилась в алтаре), столовая и, наконец, склад лакокрасочных материалов. Лишь в годы перестройки храм вернули верующим, и 31 марта 1990 г. он был освящен вновь. В Троицкой церкви полностью были утрачены иконостас и внутреннее убранство. Тем не менее она по-прежнему радует взор.
По материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».