Общие сведения о районе Хорошево-мнёвники

Общие сведения о районе Хорошево-мнёвники

Район Хорошево-Мневники входит в состав Северо-Западного административного округа Москвы и является одним из крупнейших в столице, насчитывающим около 130 тысяч жителей и занимающий территорию около 1500 гектар, на которых 520 га занимает жилая застройка, 420 га — Серебряный бор, 340 га — Нижние Мневники и 220 га — промышленная зона.

По своему структурному формированию район достаточно точно напоминает средний по величине европейский город. В районе четко выражена жилая застройка с хорошо сложившимися кварталами, территория отдыха и рекреации Серебрянный Бор, являющаяся любимым местом отдыха не только жителей района, но и всех москвичей, а также промышленная зона.

О давнем заселении этих мест свидетельствуют обнаруженные археологами следы неолитической стоянки конца III — начала II тысячелетий до нашей эры. Однако само название Хорошево появилось только в XVI веке. Прежде эта местность носила название Ходынский луг и принадлежала князю Дмитрию Донскому. Более двухсот лет с 1631 по 1861 годы село Хорошево было центром дворцовой конюшенной волости. Живописное местоположение села на высоком холме, с которого открывался изумительный вид на долину Москвы-реки, замечательные возможности для соколиной и псовой охоты в окружающих лесах и рощах не могли не привлечь внимания Ивана Грозного, который, как предполагается, и дал селу название Хорошево.

Деревня Мневники располагалась на левом берегу реки Москвы в центральной части большой Карамышевской излучины. Название Мневники закрепилось за жителями села в связи с тем, что так раньше называли ловцов налима — рыбы «мни». Хозяйственные документы царского двора свидетельствуют, что деревня Мневники была самым крупным подмосковным рыболовецким хозяйством и имела свою специализацию, связанную с особенностями реки в этой местности.

Основными достопримечательностями района, дошедшими до наших дней, являются заповедные места Серебряного бора и Храм Живоначальной Троицы в Хорошеве, возведенный в 1598 году.

С 60-х годов ХХ столетия на территории бывших селений Хорошево и Мневники развертывается массовое жилищное и культурно-бытовое строительство. Застройка осуществлялась большими кварталами с развитой инфраструктурой. В соответствии с генеральным планом развития Москвы началось развитие нового микрорайона, а вернее района Хорошевский, который в последствие был переименован в Ворошиловский, а затем решением депутатов районного Совета району было возвращено название Хорошевский. В связи с введением нового административно-территориального деления в Москве были образованы Управления муниципальных округов. На территории Хорошевского района были образованы муниципальные округа Хорошево-Мневники, Щукино и Строгино.

Работа новой структуры исполнительной власти ознаменовали новый этап в развитии района — реконструкция пятиэтажного жилого фонда и его замена на современные комфортабельные дома.

На территории современного района Хорошево-Мневники расположено более 30 крупных промышленных предприятий города. Среди них ведущие автотранспортные предприятия — Первый автокомбинат и 5-й автобусный парк; предприятия связи — Московская радиовещательная станция, Центральное розничное печатное агентство «Роспечать»; предприятия строительной индустрии — ОАО «Спецстройбетон», Комбинат строительных материалов № 24; теплопроизводящее предприятие — ТЭЦ-16; одно из крупнейших в Европе современное предприятие пищевой индустрии — булочно-кондитерский комбинат «Серебряный бор». Более 60% работников предприятий — это жители района, славным трудом которых пишется современная страница истории Хорошево-Мневников.

Произносим правильно

Жители нашего района обращаются к нам с вопросом: как правильно произносить название района — Хорошево-Мневники или Хорошёво-Мнёвники? Мы обратились к краеведу нашего округа Галине Рувимовне Бялой. Она согласна с мнением другого краеведа — Ирины Широковой, изложенным в книге «Здесь начиналась Москва» (Москва, МОСП, 1997г., составил Фомичев В. Т.): в названии присутствуют две буквы «Ё» — Хорошёво-Мнёвники.

История района Хорошево-Мнёвники, район, история

История района Хорошево-Мнёвники, район, история

Местность, на которой расположено «Хорошево-Мневники» заселена по крайней около пяти тысяч лет назад. Однако само название Хорошево появилось только в XVI в. Прежде эта местность за речкой Ходыней носила название Ходынский луг. А по левому берегу речки и вплоть до городской черты находилось обширное подмосковное имение двоюродного брата Дмитрия Донского, героя Куликовской битвы князя Владимира Андреевича Серпуховского-Храброго. В XV веке за рекой Ходыней появилась село Беседы на Звенигородской дороге. По этой дороге в Москву приезжали иностранные дипломаты. И именно в селе Беседы их встречали великокняжеские приставы — бояре и дьяки, приставленные к ним для сопровождения и предварительных переговоров. Отсюда, видимо, и происходит название села Беседы.

При царе Иване Грозном, в 1572 году впервые упоминается дворцовое село Хорошево. Вполне вероятно, что это то же самое село Беседы, известное по прежним документам.

Живописное местоположение на высоком прибрежном холме, с которого открывался изумительный вид на просторную долину Москвы-реки. Окрестности села были удобны для соколиной охоты на цапель и других птиц, обитавших в пойменных озерах и болотах, для псовой охоты на диких зверей в окружающих лесах и рощах — все это не могло не привлечь внимания Ивана Грозного, большого любителя охотничьих забав. Царь переписывает в дворцовое ведомство и близлежащие села: Щукино, Острогино, Святые Отцы ( Всехсвятская) и огромные лесные массивы.

В селе Хорошеве был построен царский деревянный дворец, который позже стал известен как одно из любимых мест отдыха царя Бориса Годунова. Рядом с дворцом появляется храм. Первое известие о нем обнаружено М.А. Ильиным не в документах, а в надписи на церковных сосудах: “Повелением благоверного государя царевича Федора Борисовича… сделаны сии сосуды в церковь Живоначальные Троицы в село Хорошево лета 7106” (1598).

Окрестности Хорошево оставались в XVII веке местом заповедной царской охоты. В деревянном царском дворце, вероятно заново построенном после Смутного времени, цари часто останавливались во время походов на богомолье в Саввино-Сторожевский монастырь под Звенигородом.

В том же XVII веке впервые упоминалась в документах деревня Мневники, которая дала нынешнему муниципальному району вторую часть названия. Впрочем, историки предполагают, что этот населенный пункт существовал и ранее. Жителями деревни были рыбаки, которые должны были поставлять налимов к царскому столу. От старого названия налима — “рыбы-мни” и пошло имя деревни. В распоряжение рыбаков-мневников были предоставлены рыбные ловли на девять верст вниз по течению — до устья речки Пресни, и на 16 верст вверх по течению до впадения в Москву-реку речки Горетинки за селом Архангельским, также расположенное около деревни Терехово озеро длиной четверть версты и шириной более 10 саженей, “да под селом Крылацким в истоке, как вешняя вода взливается”. Никто, кроме мневниковских крестьян, не имел права ловить рыбу в отведенной им акватории. Но и повинность у них была немалая.

В 1644 году в деревни Мневники записаны 17 дворов, людей в них (мужского пола) 48 человек, да двор бобыльский с тремя людьми и один двор нищенский. По переписным книгам 1675-1677 годов числиться “деревня Ехалово, а Мневники тож, на Москве-реке, а в ней рыбных ловцов 20 дворов… а рыбного оброку велено им платать с тех вод на государский обиход на кормовой дворец живой рыбы мней: по 1260 по длине 12 вершков, по 2322 по 8, и по 2660 по 6 вершков, всего по 6256 рыб; да по 10 тысяч пескарей”.

В 1688 году, после смерти царя Федора Алексеевича, царевна-правительница Софья затеяла новое хоромное строительство в Хорошеве, где был некогда дворец ее матери.

После перевода столицы из Москвы в Петербург дворцовая Волость используется только для удовлетворения хозяйственных нужд. Посещения села царской семьей были крайне редки. Тем не менее в 1729 году в Хорошеве строится новый дворец, затем перестраивавшийся в 1744 году.

К концу XVIII века крестьяне Хорошевской волости были переведены на денежный оброк. В мае 1997 года у них было отрезано 108 десятин земли для учреждения при конюшенном заводе “собственного заводского земледелия”, но год спустя земли были возвращены крестьянам с условием сбора с них “положенных денежных податей бездоимочно”. Важными доходными статьями для крестьянских хозяйств были извоз и торговля сеном. К 1812 году средняя стоимость имущества крестьянской семьи в Хорошеве, включая избу и домашний инвентарь, стоимость скота, хлеба, сена и соломы, составила более 700 рублей.

Во время французского нашествия Хорошево пострадало больше, чем окрестные селения. Была разграблена церковь. Из имущества крестьянам удалось уберечь лишь 20 лошадей и 10 коров. Только к 1816 году были восстановлены крестьянские дома, но без надворных построек. В 1852 году в селе Хорошеве числилось 35 крестьянских дворов и 226 жителей обоего пола. К югу от села появился небольшой химический завод купца Кибера.

Пострадала от нашествия Наполеона близлежащая деревня Мневники. Здесь в 1812 году погибло 33 человека. Тем не менее Мневники быстро были восстановлены, и уже в 1816 году число жителей в них достигло 446 человек. В дальнейшем Мневники по численности населения далеко оставили позади село Хорошево. В конце XIX века эта деревня становится своего рода хозяйственным и культурным центром окружающей местности. В начале XX века в Мневниках появилась небольшая красильно-отделочная фабрика купца Меньшикова.

После реформы 1861 года были сформированы новые административные единицы — волости, объединявшие селения по территориальному признаку. Хорошево стало центром волости, в которую вошли 20 сел и деревень. Однако это мало отразилось на его развитии. Земская школа, открытая в 1873 году, два года спустя была переведена в деревню Мневники.

В 1899 году на 56 дворов в селе Хорошево насчитывалось 14 безлошадных хозяйств и 11 не имевших коров. 8 крестьянских семей числилось в отлучке — то есть уехавшими из села. В Хорошеве имелись одна лавка и 2 крестьянских промышленных заведения. Женщины занимались вязанием из шерсти, мужчины — ломовым извозом, безлошадные нанимались работать на каменоломни.

После революции 1917 года территория нынешнего района “Хорошево-Мневники” была включена в Кунцевский район Московской области. Массовая коллективизация существенно переменила жизнь местных крестьян. Была создана Хорошевская сельхозартель. Другой колхоз, получивший название “Всходы” был образован в 1931 году во Мневниках.

С начала 30-х годов развернулось строительство парников и теплиц в колхозах Кунцевского района. Колхозники Хорошевской сельхозартели производили тогда в закрытом грунте наибольшее количество овощей в Кунцевском районе. Здесь были построены по типовым проектам теплицы, обогреваемые водяным отоплением от общей котельной.

В 1939 году молочнотоварная ферма Хорошевского колхоза стала племенной. За успехи, достигнутые в развитии общественного животноводства, молочнотоварная ферма села Хорошева была представлена на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке.

Во время строительства Карамышевского гидроузла и судоходного канала отселенные из Карамышева и Мневников жители образовали новое селение Верхние Мневники около дороги из Хорошева в Москву.

В 1950 году в Кунцевском районе, как и по всей стране, было проведено укрупнение колхозов. Колхозники Хорошева, Верхних и Нижних Мневников объединились в укрупненный колхоз им. К.Е. Ворошилова с центром в селе Хорошеве. В 1957 году этот колхоз возглавлял Герой Социалистического Труда А.Д. Бочаров. Хорошево было электрифицировано одним из первых в районе, а в 1930 году здесь была установлена телефонная станция на 100 номеров.

Территория к северу от села вместе с Серебряным Бором уже в 1939 году была передана в состав Москвы. Но застраивалась она лишь отдельными участками. У речки Ходынки, у прежней городской окраины, размещались гаражи и складские помещения. Большую часть территории занимали поля и парники основанного в 1937 году московского совхоза “Тепличный”.

Таким образом накануне включения в 1960 году села Хорошево в городскую черту Москвы оно представляло собой типично сельское поселение, в отличие от многих других вошедших тогда в Москву населенных пунктов, приобретших уже черты рабочих поселков.

Район Хорошево-Мневники входит в состав Северо-Западного административного округа Москвы и является одним из крупнейших в столице, насчитывающим около 130 тысяч жителей и занимающий территорию около 1500 гектар, на которых 520 га занимает жилая застройка, 420 га — Серебряный бор, 340 га — Нижние Мневники и 220 га — промышленная зона.

По своему структурному формированию район достаточно точно напоминает средний по величине европейский город. В районе четко выражена жилая застройка с хорошо сложившимися кварталами, территория отдыха и рекреации Серебрянный Бор, являющаяся любимым местом отдыха не только жителей района, но и всех москвичей, а также промышленная зона.

На территории современного района Хорошево-Мневники расположено более 30 крупных промышленных предприятий города. Среди них ведущие автотранспортные предприятия — Первый автокомбинат и 5-й автобусный парк; предприятия связи — Московская радиовещательная станция, Центральное розничное печатное агентство «Роспечать»; предприятия строительной индустрии — ОАО «Спецстройбетон», Комбинат строительных материалов №24; теплопроизводящее предприятие — ТЭЦ-16; одно из крупнейших в Европе современное предприятие пищевой индустрии — булочно-кондитерский комбинат «Серебряный бор». Более 60% работников предприятий — это жители района, славным трудом которых пишется современная страница истории Хорошево-Мневников.

История района Хорошево-Мнёвники по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История района Хорошево-Мнёвники по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История

В 1960-е годы у всех москвичей на слуху было название района новостроек Хорошёво-Мневники. Одним из селений этого района была деревня Мневннкн, располагавшаяся на северо-западе столицы в излучине Москвы-реки. Первоначально она называлась Ехаловым и впервые упоминается в духовной грамоте 1499 г. князя Ивана Юрьевича Патрикеева, завещавшего своему сыну Ивану ряд сёл под Москвой, «да в Ехалове деревню Захарове кую Тимофеева сына Внукова, со всем с тем, как были за мною». Но это распоряжение осталось невыполненным. В том же году Иван Юрьевич попал в опалу и вместе со своим семейством был пострижен в монахи, а его владения конфискованы.

О судьбе деревни в XVI в. документов не сохранилось, а в XVII в. она упоминается под новым названием — Мневники. Его происхождение довольно интересно. Судя по всему, в его основе лежит старое название налима — мень. Уху из этой рыбы называли мневой или мневьей.

В средневековье на московских рынках рыба продавалась в огромных количествах. Её везли в столицу не только из Подмосковья, но и из других регионов страны. При этом каждый район придерживался известной специализации. Из Коломны поступали щуки. Ярославцы продавали в столице сигов, осетров, белугу и севрюгу. Из Переславля-Залесского присылали сельдь паровую и свежую, ряпушку. С Селигера шли снетки. Новгородцы славились лещами и судаками.

О размахе торговли можно судить по тому факту, что только за один месяц (февраль 1694 г.) в столицу доставили 327 возов рыбы.

Доставка рыбы на царский двор лежала на населении особых дворцовых сёл и составляла специальное тягло этих селений. Одним из них являлись Мневники, которые входили в Хорошёвскую дворцовую волость. В 1646 г. здесь насчитали 17 дворов ловцов рыбы с 48 людьми. Кроме них имелся один бобыльский двор, в котором жили три человека, и один двор нищенский.

В XVIII в. в деревне, писавшейся Амневкиной, считалось 59 дворов с 417 жителями обоего пола. Часть крестьян становилась купцами. Так, двое из них — Анисим Ильин и Михаил Иванов выписались в 1795 г. в московские купцы.

Война 1812 г. существенно задела деревню: в ней погибло 33 человека — наибольшая цифра по всей округе. Тем не менее рост народонаселения продолжался, и по ревизии 1816 г. в 68 дворах Мневников проживало 446 жителей.

Известный указатель К. Нистрема середины XIX в. отмечает в деревне, входившей по-прежнему в состав Хорошёвской дворцовой волости, уже 90 дворов и 283 души мужского пола и 320 женского. До революции тут появилась небольшая красильно-отделочная фабрика купца Меньшикова. В основном же население было занято крестьянской работой. По переписи 1926 г., в селе насчитывалось 254 двора (из них 178 крестьянских), в которых жили 1135 жителей.

В 1927 г. здесь был построен галалитовый завод, производивший листовой и палочный галалит для галантерейной промышленности. В марте 1931 г. возник колхоз «Всходы», куда кроме мневниковских крестьян вошли и карамышевские. Во время строительства канала Москва-Волга свыше сотни домов деревень Мневники и Карамышево были перевезены из зоны затопления за 1,5 км от прежнего места. Таким образом возникла деревня Нижние Мневники. После прокладки Карамышевского спрямления реки и постройки Карамышевского гидроузла она оказалась на острове.

С конца 1940-х годов эта территория включается в черту города, а с середины 1950-х годов становится частью района жилой застройки Хорошёво-Мневники.
Карамышево

Меньше было известно о других селениях, располагавшихся в этом районе, которые ушли в небытие в результате массовой застройки. Среди них Карамышево, располагавшееся к северу от Мневников.

Первые сведения о деревне в сохранившихся источниках относятся лишь к XVII в., но время её возникновения можно отодвинуть на два столетия раньше. Очевидно, что своё название она получила от первого владельца. Среди русских дворянских родов встречается фамилия Карамышевых. По их родословному преданию, они происходили от татарина Карамыша, выехавшего в Москву в начале XV в. Проверить достоверность этой легенды сейчас уже нельзя, но, во всяком случае, летопись уже под 1410 г. упоминает нижегородского боярина Семёна Карамышева. Вскоре другие представители этого рода упоминаются на московской службе.

Благодаря близости к дворцовому селу Хорошёво Карамышево большую часть своей истории являлось государевым владением. На рубеже XVIII-XIX вв. это была небольшая деревушка в 15 дворов с 87 жителями.

Во время французской оккупации 1812 г. почти половина дворов (7 домов) была сожжена, а хозяйство местных крестьян разграблено. Итогом стало то, что после войны на 18 дворов приходилось всего 14 лошадей и 2 коровы. Многие жители вынуждены были заниматься сбором милостыни.

Через полстолетия, по данным 1852 г., в деревне Карамышево Дворцового ведомства состояло 19 дворов, где проживали 53 души мужского пола и 60 женского. Отмечена небольшая фабрика с тремя машинами, принадлежавшая купцу Матвею Леонтьевичу Штису, вырабатывавшая краповые, запарные и верховые ситцы. Позднее рядом с деревенькой появилась и небольшая чулочная фабрика фирмы «Гоппер и К°», где было занято 68 человек. По данным 1861 г., она изготовляла до 12 тыс. дюжин чулок на 24 тыс. рублей в год.

В последующее время деревня росла медленно: к началу XX в. в ней насчитывалось 33 хозяйства и 145 жителей. При этом, несмотря на обилие в округе различных промышленных заведений, карамышевские жители на них не работали. По данным статистики 1920-х годов, таковых было всего 3 человека. Зато процветало более доходное занятие извозом — им было занято 35 хозяйств из 40.

К 1930-м годам Карамышево практически слилось с соседней деревней Мневники, и поэтому организованный в конце марта 1931 г. колхоз «Всходы» объединил обе деревни. Хозяйство, одно из крупнейших в округе, насчитывало 70 лошадей, значительная часть которых работала на стороне. Колхоз заключал договоры с московскими организациями на перевозку льда, вывоз отходов и т.п.

Тогда же здесь разворачиваются работы, связанные со строительством канала Москва — Волга. Москва-река близ Карамышева делает большую петлю, зажатую между Крылатским и Филями. Судовой ход решено было спрямить и построить тут целый комплекс гидротехнических сооружений, в состав которого вошли бетонная плотина с гидроэлектростанцией и однокамерный шлюз. Главной целью Карамышевского гидроузла явилась задача поднять уровень воды в Москве-реке па участке от соединения канала с рекой у Щукина до Карамышева. Автором проекта Карамышевского гидроузла являлся архитектор A.M. Рухлядев. Имя сегодня, к сожалению, забытое, и поэтому стоит сказать несколько слов о нём.

Алексей Михайлович Рухлядев (1882—1946), старейший из архитекторов канала, начал свою деятельность вскоре по окончании в 1902 г. Казанского архитектурно-художественного техникума, восемь лет работал в Петербурге помощником А.В. Щусева. Закончив в 1911 г. Академию художеств, он перебирается в Москву и работает в ней и на периферии. Наиболее известные его постройки — одна из лучших в Москве того времени частных гимназий — Поливановская и работа над размещением Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки 1923 г. В 1933 г., уже зрелым мастером, Рухлядев возвращается в мастерскую Щусева. Самыми лучшими его работами стали Северный речной вокзал и Карамышевский гидроузел.

При строительстве канала пришлось переносить множество домов и хозяйственных построек. Эти работы начались в 1934 г. В Мневниках и Карамышеве пришлось перевезти около 100 хозяйственных и ряд общественных строений. Отведенные для них участки были расположены в среднем в 1,5 км от центра старого селения. Здесь впервые применили способы перевозки строений без разборки, с применением сконструированных на самом строительстве тележек и саней. Весной 1937 г. Карамышевский гидроузел вошёл в число действующих.

В конце 1940-х годов Карамышево включается в состав Москвы, а позднее здесь начинается массовая жилищная застройка.
Терехово

Другим селением здесь была сохранившаяся до сих пор в Карамышевской излучине деревня Терехово, судьба которой самым тесным образом связана с историей соседнего села Хорошёво. Вместе с Мневниками, Карамышевом, Татаровом она входила в состав Хорошёвской дворцовой волости.

Из переписной книги 1646 г. можно узнать, что тогда здесь имелось шесть дворов, из которых один был вдовий, и жили в них 11 человек. К концу XVIII в. количество дворов увеличилось до 25, а число жителей возросло до 156 человек обоего пола.

Как и все подмосковные селения, Терехово пострадало в Отечественную войну 1812 г. Ей относительно повезло. Из 38 дворов ни один не сгорел, хотя оккупанты деревню разграбили буквально подчистую. Из ведомостей, составленных после отступления французов, следует, что у здешних крестьян отобрали имущества на 733 рубля, украли 4 улья, стоимостью 40 рублей, хлеба на 4400 рублей, соломы на 2200 рублей, сена на 6160 рублей. Со дворов свели 7 коров, 3 лошади, 64 овцы и 2 свиньи.

По данным середины XIX в., в деревне, принадлежавшей Дворцовому ведомству, имелось 34 двора, где проживали 118 душ мужского и 140 женского пола. После реформы 1861 г. местному крестьянскому обществу отошло 369 десятин земли, которую разделили на 123 надела. Деревня росла медленно: к 1877 г. здесь насчитывалось 42 двора и 274 жителя.

Примерно в 1865 г. тереховский крестьянин Иван Сергеевич Егоров решил завести у себя бумаго-красильное предприятие. Дело пошло удачно, и в 1874 г. он арендует у крестьянского общества полдесятины земли, где устраивает более крупное заведение. Фабрика состояла из двух бревенчатых домов и одного каменного здания, в которых размещались собственно красильня, сушилка, пачечная (помещения, где хранились пачки товара, предназначенного на продажу) и квартира хозяина. Здесь работало от 10 до 20 человек. Управлял производством сам хозяин. На фабрике перерабатывалась и красилась бумажная пряжа (до 20—30 пудов в сутки). Все работы производились вручную, и лишь для закачки 600 вёдер воды в бак был устроен конный привод. Рабочие трудились здесь 17 часов в сутки с небольшим перерывом за плату от 6 до 10 рублей в месяц (для мужчин).

К началу коллективизации в деревне насчитывалось 94 хозяйства и 421 житель. В марте 1931 г. здесь был создан колхоз «Пионер».

В 1940-х годах к югу от Терехова был сооружен посёлок Главмосстроя. В конце 1940-х годов деревня официально вошла в черту столицы, но до сих пор остается уголком деревенской жизни в Москве. До начала 1980-х годов здесь находилось 1-е отделение совхоза «Звенигородский», поля которого занимали южную и восточную части излучины реки.
Серебряный Бор

Самым известным селением в этом районе был дачный посёлок Серебряный Бор. Ныне под этим названием обычно подразумевают большой полуостров в излучине Москвы-реки, отделенный от остального города искусственным каналом, спрямившим течение реки. Однако в XVI-XVII вв. этим названием именовался гораздо более обширный лесной массив, простиравшийся от современного Троице-Лыкова вплоть до Рублёва. В самом конце XIX в. это имя было перенесено на появившийся тогда же дачный посёлок, который был основан на месте рощи, примыкавшей к бывшему Хорошёвскому конному заводу. Позднее, при строительстве Окружной железной дороги, ближайшая к нему станция, расположившаяся близ села Всехсвятского была названа Серебряным Бором, а около неё в результате застройки Большой Всехсвятской рощи возникает ещё один дачный посёлок — Всехсвятский Серебряный Бор, который протянулся в сторону деревни Щукино.

Относительно подробно история этих мест прослеживается с первой половины XVIII в., когда соседнее дворцовое село Хорошёво решено было сделать центром разведения племенных лошадей. В 1735 г. последовало распоряжение о перестройке старых конюшен в Хорошёве, чтобы в них впредь размещались «лучшие лошади», главным образом европейских пород. Для строительства нового конюшенного двора было отведено ровное и сухое место в северо-восточной части пойменного полуострова. Предусматривалось: «…оное место выравняти по ватерпасу длиной на 120 сажен, а поперёк на 60 сажен, и обрыть ров вокруг оного шириною в 2 аршина, глубиной в 1 аршин; у того рва выкласть края диким мостовым камнем, из рва сделать сток к ручью». К конному заводу были приписаны 61 десятина пастбищ в пойме реки — непосредственно при конном заводе и около села Троицкого, и 88 десятин на суходоле, а также лесные угодья: 228 десятин близ конного завода — «соснового крупного и мелкого с кустарником по Москве-реке», 8 десятин близ деревни Терехово и 143 десятины «отхожего» (т.е. отдаленного, расположенного отдельно) леса за Москвой-рекой, «называемый Серебряный бор». В последующие два года на территории, где планировалось строительство завода, велись подготовительные работы, в ходе которых были вырублены более 3 тыс. вековых деревьев.

Позднее, уже при Екатерине II, здесь в 1765 г. была начата новая перестройка завода. Первой строится конюшня на каменном фундаменте, затем ещё три деревянных конюшни, амбары и фуражный двор, сараи, каменная кузница. В 1770 г. была устроена парадная въездная башня: «Первый этаж каменный, а на нём два деревянных — средний бревенчатый, а верхний обит тёсом. Под башней ворота створчатые с калитками» (это единственное сооружение, нижняя часть которого сохранилась до нашего времени, остальные лишь прослеживаются в прямоугольной планировке сменившей их более поздней застройки). В 1791—1792 гг. здесь строятся дом смотрителя и заводоуправление, где разместилась и школа Конюшенного ведомства. Напротив конюшен была выстроена слобода для стадных конюхов, получившая название «Конюшки». Она насчитывала 34 двора и по количеству жителей превосходила соседнее Хорошёво.

В начале XIX в. деятельность завода начинает постепенно сворачиваться. Уже в 1810 г. каменная конюшня была разобрана и перевезена в одно из дальних конюшенных сёл. В 1816 г. здесь числится только 14 конюхов вместо прежних 30 человек, а 13 детей и подростков обучались в конюшенной школе. Это последнее упоминание завода. При организации в западной части Ходынского поля летнего военного лагеря бывшие конюшни были переданы под артиллерийский склад, и на их месте построены кирпичные корпуса, сохранившиеся до нашего времени. Слобода получила название Солдатской, однако и старое название Конюшки бытовало вплоть до 1930-х годов.

Ещё в конце XIX в. на территории, принадлежавшей в то время Удельному ведомству, не имелось ни одной дачи. Лишь в слободу Конюшки, расположенную у самого бора, летом приезжали немногие москвичи, главным образом семейства офицеров из воинских частей, стоявших лагерем на Ходынском поле близ села Хорошёва.

Всё изменилось в начале XX в. после прокладки шоссейной дороги из Москвы. Удельное ведомство разбило старую рощу на участки для застройки, прорезало широкими просеками — и Серебряный Бор оживился, запестрел дачами. Несмотря на довольно высокую арендную плату, доходившую до 40—50 копеек за квадратную сажень, нашлось много охотников на эти участки. Местность привлекала живописными пейзажами, сухой песчаной почвой, близостью реки с её лугами и свежестью. Одним из первых построился здесь великий князь Сергей Александрович. Таким образом возник в начале XX в. дачный посёлок Серебряный Бор, ставший излюбленным местом отдыха московской знати и купеческой верхушки.

В 1911 г. в этой дачной местности, принадлежавшей Удельному ведомству, было организовано Общество благоустройства, имелись круг для детских игр и открытая сцена для летних спектаклей. В 1915 г. в Серебряном Бору по проекту А.В. Щусева была построена церковь в память братьев Катковых, известных своими пожертвованиями на церковные нужды. Она не сохранилась до нашего времени.

После 1917 г. застройка в районе Серебряного Бора используется под дома отдыха, санатории и дачные хозяйства. Первый дом отдыха был устроен здесь в августе 1921 г. В 1924 г. в Серебряном Бору находились три детских дома и один санаторий, а также постоянно проживало 648 человек в 91 хозяйстве. В 1920-х и 1930-х годах дачный трест Моссовета сдавал свои дачи в Серебряном Бору старым большевикам. На этих дачах жили многие деятели коммунистической партии и Советского государства, в том числе В.В. Куйбышев, Р.С. Землячка, П.Г. Смидович, М.Г. Цхакая, Е.М. Ярославский. Много было и служебных дач. В частности, в середине 1920-х годов здесь жил М.Н. Тухачевский, возглавлявший тогда Генеральный штаб РККА.

Во второй половине 1930-х годов территория полуострова вошла в состав города. Дачные и оздоровительные строения занимали его северную часть — практически едва ли не всю территорию бывшей Хорошёвской рощи. При строительстве канала Москва-Волга русло реки было спрямлено, и Серебряный Бор, ставший теперь островом, был соединен с Хорошёвом железобетонным мостом. Течение воды в спрямительном канале регулируется заградительными воротами, установленными у его начала в северной части. Механизмы их управления размещаются в красивом гранитном павильоне в виде беседки, который расположен на островной части. С помощью заградительных ворот, закрывающих вход в канал на зимнее время, производится очистка старого русла Москвы-реки, опоясывающего Серебряный Бор, на территории которого расположены десятки дач и домов.

В послевоенные годы Серебряный Бор стал одним из наиболее популярных мест отдыха москвичей. Сравнительная чистота вод Москвы-реки, живописная окружающая местность определили разработку в 1950-х годах проекта создания Западной зоны отдыха Москвы, центральное место в которой отводилось Серебряному Бору. Проект предусматривал создание зоны пляжей и водно-спортивных сооружений в южной части острова и обширного пейзажного парка, а также постепенное выведение с территории всех построек и арендуемых участков, не имеющих отношения к зоне отдыха. Поскольку пониженная южная часть острова часто в весенние паводки заливалась водой, в 1955—1956 гг. на этой территории было ликвидировано свыше ста болот, а Бездонное озеро увеличило свою площадь в пять раз, на больших площадях произведена намывка песка. Однако сказались последствия прокладки судоходного канала и поднятия уровня воды в Москве-реке. Сейчас река при подходе к Серебряноборской излучине уже не отвечает требованиям, предъявляемым к водоемам культурно-бытового назначения. Её вода загрязняется нефтепродуктами, хлором, аммиаком, усиливается и бактериальное загрязнение. Рекреационный и оздоровительный потенциал Серебряного Бора оказался близок к пределу своих возможностей.

По материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История района Куркино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История района Куркино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История

Старинное село Куркино на реке Сходне вошло в состав столицы лишь в 80-х годах XX в. В сохранившихся источниках оно упоминается лишь с начала XVII в., хотя, несомненно, существовало гораздо раньше. Приоткрыть завесу неизвестности помогает обращение к топонимике и тот факт, что в переписной книге 1686 г. фигурируют два других названия этого села: Константиновское, Курицыно тож.

Судя по второму из них, село, по всей видимости, могло принадлежать Григорию Ивановичу Курице Каменскому, боярину и наместнику великой княгини Марии Ярославны в Ростове в третьей четверти XV в. Он стал родоначальником фамилии Курицыных. Позднее название села, происходившее от их фамилии, постепенно трансформировалось и превратилось в Куркино.

Согласно писцовой книге 1623 г., сельцо Куркино принадлежало двум владельцам. Одна половина с прилегавшими землями составляла вотчину князя Ивана Ивановича Одоевского, купившего её в 1617 г. у своей невестки Анны Ивановны. Другая половина сельца сначала числилась за Плакидой Мякининым, а в 1622 г. её купил у него Тимофей Боборыкнн. В сельце находились два двора вотчинников, где жили их «деловые» люди, два людских двора (2 человека), 8 крестьянских и 5 бобыльских дворов, в которых значились 22 человека.

Киязь Иван Иванович Одоевский в источниках упоминается с 1608 г., когда служил рындой при царе Василии Шуйском. Затем он воеводствует в 1613 г. в Вологде, куда был послан князем Д.М. Пожарским, позднее участвует в дипломатических переговорах с персидскими послами, был воеводой во Пскове, а в 1622 г. пожалован в бояре. В 1626 г. Иван Иванович назначается первым воеводой в Новгород, где тремя годами позже скончался. О его совладельце Тимофее Ивановиче Боборыкине сведений сохранилось меньше. В 1618 г. его посылают строить Кузнецкий острог в Сибири, воеводой которого затем он и оставался вплоть до 1622 г., когда возвратился в Москву и приобрёл подмосковную. В 1633 г. в Муроме и Нижнем Новгороде он собирал ратных людей, через некоторое время видим его при дворе, а ещё через несколько лет сведения о нём обрываются.

В 1639 и 1641 гг. Куркино скупил по частям боярин и воевода князь Алексей Иванович Воротынский. Новый владелец был человеком очень близким ко двору, будучи женатым на сестре царицы Евдокии, жены царя Михаила Романова, — Марии Лукьяновне Стрешневой, и умер ещё нестарым человеком в бытность полковым воеводой в Туле, в июне 1642 г. После его кончины Куркино перешло во владение его единственного сына, боярина и дворецкого, князя Ивана Алексеевича Воротынского, являвшегося по матери двоюродным братом царя Алексея Михайловича и участвовавшего во всех его походах. По переписи 1646 г., в Куркине и соседней деревне Барашки состояло 23 крестьянских и 3 бобыльских двора, где проживало 62 человека. Около 1678 г. на средства И.А. Воротынского в селе была построена каменная церковь во имя Владимирской иконы Пресвятой Богородицы. Перепись 1678 г. рисует картину богатой боярской усадьбы со значительным штатом холопов. Тогда в Куркине было 22 двора конюхов, псарей, сокольников и истопников и 14 крестьянских дворов, в которых жили 48 человек. В деревне Барашки числилось 5 крестьянских дворов. После смерти И.А. Воротынского в июне 1679 г. род князей Воротынских пресёкся, а вотчина досталась его вдове княгине Настасье Львовне.

Княгиня в 1691 г. променяла Куркино и Барашки патриарху Адриану. Последний послал в благодарность ей «образ Пречистые Богородицы Владимирския, оклад и венец» за то, что «поступилась» селом и деревней в «дом Пречистыя Богородицы и святейшему патриарху».

По описанию 1704 г., в Куркине и Барашках имелось 36 крестьянских дворов, в которых жили 115 душ. Кроме того, у церкви находились дворы священника и дьячка. В середине XVIII в. Куркннская церковь приходит в ветхость. Местный священник обращается с просьбами о её ремонте в Синодальное экономическое правление. Средства были отпущены, и во второй половине XVIII в. производились «возобновление и почннка» храма. В результате работ основной объём здания был сохранён, но паперти и крыльцо были утрачены. Первоначальная архитектурная обработка сохранилась на восточной стене и барабане главы церкви.

После секуляризации церковных земель в 1764 г. куркннские крестьяне перешли в управление Коллегии экономии, а затем слились с общей массой государственных крестьян. По данным 1760 г., в Куркине было 30 дворов, где проживало 170 душ обоего пола. С проведением Петербургского шоссе часть куркинскнх крестьян переселилась в деревню Кобылья Лужа, возникшую при этой дороге. В 1850-х годах Куркино становится центром волости. Согласно ревизии 1858 г., здесь имелось 33 двора и 209 душ крестьян.

По реформе 1861 г. местным крестьянам было выделено 584 десятины земли, или 2,8 десятины на одну ревизскую душу. Этого количества было явно недостаточно, и поэтому хозяйство крестьян начинает в основном поддерживаться преимущественно неземледельческими заработками.

В конце XIX в. в Куркине насчитывалось 39 семей и 306 душ. Среди них грамотных и учащихся было 36 человек. Все крестьяне, кроме одной семьи, обрабатывали свою землю. При этом 25 семей имели плуги, а один двор и наёмных работников. Все семьи были связаны с различными неземледельческими промыслами. Наряду с мужскими развивались и женские промыслы. В 29 дворах женщины вязали чулки и носки на продажу.

В сентябре 1872 г. местное крестьянское общество продает из своего надела 30 десятин статскому советнику Григорию Антоновичу Захарьину, выдающемуся врачу-терапевту, основателю московской клинической школы, профессору и директору терапевтической клиники Московского университета, почётному члену Академии наук. Он часто приезжал в свою усадьбу, построенную около села, общался с местными жителями, помогал крестьянам хлебом и деньгами, делал денежные взносы в пользу церкви.

Будучи человеком состоятельным, Григорий Антонович большие денежные средства жертвовал на стипендии и пособия неимущим студентам, Московскому университету и Физико-медицинскому обществу. С момента назначения профессором университета Захарьин передавал своё жалованье нуждающимся студентам, на свои средства посылал за границу учеников для усовершенствования знаний. Большие суммы он выделял для начальных школ Пензенской и Саратовской губерний, с которыми были связаны его детство и юность. Он и члены его семьи содействовали созданию в Москве Музея изящных искусств.

По инициативе его дочери П.Г. Подгорецкой в 1899 г. в Куркине, у церкви, по проекту Ф.О. Шехтеля была построена фамильная часовня, где были похоронены сам Г.А. Захарьин, его жена и сын Сергей. Для увековечения их памяти родные по специальному проекту архитекторов и художников И.Э. Грабаря, А.И. Клейна н А.В. Розенберга построили в усадьбе больницу-памятник. Больница «Захарьино» начала работать в 1914 г., а в феврале 1915 г. в ней был открыт госпиталь для воинов.

В начале 1900-х годов в Куркине проживало более 220 душ, имелись начальная церковно-приходская школа, две чайных и две мелочных лавки. В 1908 г. организуется кредитное товарищество, предоставлявшее ссуды крестьянам.

Через десять лет после революции, в 1927 г., в Куркине проживало 360 человек, т.е. почти в полтора раза больше, чем в начале XX в. Было восстановлено и даже увеличилось поголовье скота по сравнению с дореволюционным временем. У крестьян имелось 50 лошадей, 58 голов крупного рогатого скота и 55 овец. Значительно уменьшилось количество крестьян, имевших подсобные заработки. Это объяснялось прежде всего закрытием после 1917 г. промышленных предприятий, находившихся поблизости от села. В 1927 г. кустарными промыслами занимались 8 человек в 8 хозяйствах: 4 столяра и 4 других кустаря. На фабрике работал только один человек. Двое занимались извозным промыслом и шестеро имели другие подсобные заработки. Два двора сдавали внаём свои жилые помещения.

В годы нэпа возобновило свою деятельность кредитное товарищество. Число его членов в короткий срок выросло в несколько раз. Если в 1925 г. ими являлись 169 человек, то через два года — 734 человека. С началом коллективизации в 1931 г. кредитное товарищество было ликвидировано, а в Куркине организовали колхоз «Красные всходы». На территории больницы «Захарьино» вместо госпиталя в 1920 г. разместился детский костно-туберкулезный санаторий, а в 1923 г. он был перепрофилирован на лечение легочного туберкулеза. В санатории в 1920-х годах жили и работали: хирург С.С. Юдин, живописец-передвижник Н.А. Касаткин, заведовавший здесь художественно-просветительской студией, художница А.Л. Ржевская. Консультационную работу в санатории вёл один из основоположников детской хирургии профессор Т.П. Краснобаев. Существенный вклад в развитие больничного центра внёс видный фтизиатр профессор В.А. Воробьёв. Осенью 1920 г. в санатории отдыхал и работал известный живописец и график A.M. Васнецов. Здесь им был написан этюд с видом на долину Сходни.

В период Великой Отечественной войны многие жители села ушли на фронт, оставшиеся в тылу трудились на оборонных заводах Москвы и Подмосковья, в местном колхозе. Находившаяся поблизости от Куркина фабрика № 3 выпускала шинельное сукно и одеяла для армии. В санатории «Захарьино» зимой 1941/42 гг. размещался госпиталь. В феврале 1942 г. он был реорганизован в городскую туберкулезную клиническую больницу.

В послевоенные годы в результате укрупнения Куркинский колхоз включили в состав большого совхоза «Путь к коммунизму», позднее ставшего аграрно-торговым предприятием «Химки». В марте 1984 г. указом Президиума Верховного Совета РСФСР Куркино было передано в подчинение Московскому городскому совету, а в декабре 1985 г. включено в состав Москвы. В 1990-е годы здесь началось массовое жилищное строительство.
Машкино

По соседству с Куркином до недавнего времени находилась деревня Машкиио. Впервые она упоминается как «пустошь, что было сельцо Машкиио», писцовой книгой 1584 г. в составе вотчины дворцового села Черкизова. В первой половине XVII в. эти земли заселяются вновь, и в этот период сельцо Машкнно числится за князем Алексеем Ивановичем Воротынским. После смерти А.И. Воротынского в 1642 г. вотчина перешла к его сыну, боярину Ивану Алексеевичу Воротынскому, а затем к дочери последнего Наталье Ивановне, вышедшей замуж за князя Петра Алексеевича Голицына (1660—1722). Сельцо было небольшим: по описанию 1709 г. в нём зафиксировано 7 крестьянских дворов и 4 пустых двора: один хозяин двора был взят в солдаты, другие за «скудостью» жили у родственников.

После князя П.А. Голицына сельцо перешло к его старшему сыну Василию Петровичу, а затем к внуку, корнету гвардии Ивану Васильевичу Голицыну (1712—1773). При нём в середине XVIII в. здесь имелось уже 20 крестьянских дворов, в которых проживали 144 человека. Судя по «Экономическим примечаниям» 1800 г., Машкином владела дочь И.В. Голицына под опекой родственника — полковника И.С. Долгорукова. Отмечены «дом господский деревянный», а также «пруд без рыбы».

В начале XIX в. часть вотчины оказалась во владении Александры Яковлевны Гиршфельд, урождённой княжны Долгоруковой, а накануне войны 1812 г. Машкино перешло к двоюродному брату И.В. Голицына, князю Сергею Александровичу Меншикову (1746—1815), позднее действительному тайному советнику и сенатору. После утраты господского дома оно стало числиться деревней. Последним помещиком в Машкине с 1815 по 1861 г. являлся Александр Сергеевич Меншиков, известный государственный и военный деятель, генерал-адъютант и адмирал, оказавшийся бездарным командиром русской армии во время Крымской войны. В этот период население Машкина практически не увеличивается (в 1852 г. в нём, как и столетием раньше, значилось 20 крестьянских дворов). Этому способствовали переводы крестьян из Машкина во вновь образованную на Петербургском шоссе деревню Кобылья Лужа (позже она стала называться Родионовом и в XX в. вошла в черту города Химки).

При проведении реформы 1861 г. размер душевого надела у машкинских крестьян составил всего 1,5 десятины, тогда как в среднем по волости на каждую ревизскую душу было выделено по 2,7 десятины земли. Малоземелье приводило к тому, что половина домохозяев не имела лошадей и коров. Поэтому значительная часть жителей вынуждена была уходить на заработки по «годовым билетам» в Москву и другие места. Часть женщин занималась вязанием на продажу чулок.

На рубеже XIX-XX вв. роль промыслов всё более возрастает. Если в 1899 г. ими здесь занимались 43 человека, то в 1911 г. — уже 63 человека, или более половины населения деревни.

Первая мировая война, революционные события, разруха, наступившая вследствие Гражданской войны, привели к тому, что промыслы приходят в упадок, а крестьяне потеряли многие источники подсобных заработков. Правда, следует отметить увеличение размеров их земельных угодий в результате конфискации помещичьего землевладения. Если в 1899 г. крестьяне имели 98 гектаров земли, то к 1927 г. в их собственности находилось уже 137 гектаров. К этому времени население деревни составило 132 человека.

Во время проведения коллективизации в Машкине организовали колхоз «Труженик». Однако работал он не слишком удачно. Свою роль в этом сыграла как низкая оплата крестьянского труда, так и непосредственная близость нового рабочего посёлка, а затем города Химки с его крупными промышленными предприятиями. Всё это привело к отливу значительной части населения деревни в промышленность. В послевоенные годы Машкинский колхоз вошёл в состав большого совхоза «Путь к коммунизму».

С ростом города Химки значительная часть земельных угодий около Машкина была отведена под городское кладбище, которое все больше и больше расширялось. Это соседство привело к тому, что во второй половине 1980-х годов Машкиио фактически прекратило своё существование. Деревня из-за близости кладбища была объявлена запретной зоной, на её месте построены различные склады, а её жители переселены в Химки и Зеленоград. Но ещё в 1984 г. деревня была передана в подчинение Моссовета, а в 1985 г. эта территория была официально включена в состав столицы.
Юрово

Ещё одним селением на территории этого района была деревня Юрово, располагавшаяся севернее Куркина. Первое упоминание о ней в сохранившихся источниках содержит писцовая книга 1584 г., зафиксировавшая на речке Всходне деревню Юрово, находившуюся в составе дворцовой вотчины соседнего села Черкизова.

В первой половине XVII в. значительные части дворцовых земель были розданы и проданы отдельным боярам и дворянам. Новое упоминание деревни Юрово мы встречаем в 1646 г. в составе вотчины Андрея Львовича Плещеева. Центром этого имения было сельцо Караваево на реке Всходне с 13 крестьянскими дворами, а в деревне Юрово числилось 4 крестьянских двора. Во второй половине XVII в. сельцо Караваево с деревнями Юрово и Машкино оказались в вотчине боярина Ивана Алексеевича Воротынского, владельца соседнего села Куркина, а после его смерти в 1679 г. достались его младшей дочери Наталье Ивановне, вышедшей замуж за князя Петра Алексеевича Голицына (1660—1722).

Пётр Алексеевич Голицын играл заметную роль в царствование Петра I Был послом в Вене (1700—1705), сенатором, наместником в Архангельске, Риге, Киеве. В начале XVIII в. при нём в Юрове значилось 13 крестьянских дворов. От трёх браков П.А. Голицын имел четырех сыновей и трёх дочерей. После смерти Петра Алексеевича они разделили отцовские владения, и Юрово, ставшее к тому времени уже сельцом, досталось младшему сыну Александру Петровичу и младшей дочери от третьего брака Елизавете Петровне.

Младшая дочь князя П.А. Голицына вышла замуж за князя Александра Александровича Меншикова, сына знаменитого сподвижника Петра I Вместе с отцом в 1727 г. он был отправлен в сибирскую ссылку, но при императрице Ание Иоанновне его вернули обратно, возвратили титул и пожаловали чином подпоручика гвардии. В дальнейшем он дослужился до генерал-аншефа. После его кончины в 1764 г. принадлежавшая ему часть Юрова досталась его сыну гвардейскому капитану князю Сергею Александровичу Меншикову (1746—1815), позднее действительному тайному советнику. Согласно ревизским сказкам этого времени, С.А. Меншикову в сельце Юрове принадлежали 78 мужчин и 58 женщин, а его совладельцу князю Ивану Васильевичу Голицыну (внуку Петра Алексеевича) — 10 мужчин и 15 женщин.

Судя по «Экономическим примечаниям» 1800 г., за селением, принадлежавшим двум владельцам, числилось 223 десятины земли. Крестьяне находились на барщине: каждый двор обрабатывал в пользу помещика 15 десятин. Сеяли рожь и овёс, возделывали лён. Женщины, кроме полевой работы, пряли лён, вырабатывали полотно и сукна для собственного употребления. К началу XIX в. Сергей Александрович выкупил у вдовы совладельца другую часть имения, и Юрово стало полностью принадлежать ему.

Имение С.А. Меншикова наследовал его старший сын князь Александр Сергеевич Меншиков. Светлейший князь не чуждался предпринимательской деятельности и числился «фабрикантом», имея стеклянный завод в селе Александрове и писчебумажную фабрику в селе Ивановском Клинского уезда. По данным 1852 г., при Юрове отмечена сукновальная фабрика купца Досужева. Есть основания полагать, что он являлся всего лишь арендатором, так как позднее фабрика числилась непосредственно принадлежащей С.А. Меншикову. В это время в Юрове значилось 22 двора, в которых жили 127 душ крестьян (59 мужского и 68 женского пола). Эта цифра была заметно ниже того числа крестьян, что проживали здесь в середине XVIII в. Но это уменьшение объяснялось тем, что часть жителей была переселена на Петербургское шоссе во вновь образованную деревню Кобылью Лужу.

При проведении реформы 1861 г. крестьяне получили только ту землю, которой пользовались ранее (86,5 десятин). Рыбная ловля в реке Сходне оставалась в исключительном пользовании помещика, в прудах — крестьян. Душевой надел юровских крестьян составил всего лишь около 1,5 десятины, почти вдвое меньше, чем в среднем по округе. Правда, и оброк здесь был ниже — 4 рубля 13 копеек с души. Уставная грамота была составлена одна на все четыре селения Меншикова: Юрово, Машкино, Филино и соответствующую часть Кобыльей Лужи. Возражения крестьян были признаны незаконными. Мировой посредник в уставной грамоте, в графе «настроение крестьян» написал: «Крестьяне законных возражений не предъявили; но, руководствуясь моим советом, изъявили своё согласие на все статьи уставной грамоты и подписать таковую, как основанную на обоюдном согласии; приняли это предложение с восторгом, изъявляя свою благодарность князю Меншикову как за прежнее время, так и за настоящий надел».

После реформы 1861 г. дворянские имения Подмосковья всё чаще стали переходить в руки представителей московской буржуазии. Сын и наследник светлейшего князя Владимир Александрович Меншиков в 1873 г. продал почётному гражданину Карлу Карловичу Генке 340 десятин принадлежавшей ему земли и суконную фабрику в Юрове за 20 тыс. рублей, а затем и оставшаяся часть земли была продана другому владельцу.

В начале 80-х годов XIX в. в Юрове отмечены господский дом и 18 крестьянских дворов, в которых постоянно проживало около 140 душ, а также работавшие на фабрике пришлые 119 человек. Кроме суконной фабрики в деревне имелись слесарное, кузнечное, медное и два столярных заведения, кирпичный завод.

В начале XX в. при селении были зафиксированы имение и дача некоего Гельтищева, имение и суконная фабрика братьев Генке, красильная фабрика братьев Жиро и овощная лавка при суконной фабрике. На фабрике Генке было занято более 200 рабочих. В ноябре 1905 г. рабочие фабрики приняли участие в стачке, охватившей предприятия в окрестностях Братцева, Спаса и Тушина.

В 1912 г., вследствие большой задолженности разным учреждениям и лицам, фабрика Генке прекратила работу. Владелец разорился, и 220 рабочих, за неимением средств у администрации, не получили даже расчёта. После этого имение Генке купил Жиро. Однако суконная фабрика больше работу не возобновляла.

В 1927 г. в Юрове насчитывалось 37 крестьянских хозяйств и 195 жителей. За счёт конфискации частновладельческих земель землепользование крестьян увеличилось в полтора раза — со 102 десятин в 1899 г. до 150 десятин в 1927 г. Но при этом, если обратиться к данным статистики, число безлошадных и бескоровных хозяйств стало больше, чем до революции.

В годы коллективизации здесь был создан колхоз «Имени 1905 года». Однако уже в 1930-е — 1940-е годы и особенно в послевоенное время происходит отлив большей части взрослого населения из деревни на промышленные предприятия Москвы и Химок. В марте 1984 г. указом Президиума Верховного Совета РСФСР деревни Юрово, Машкино и Куркино были переданы в подчинение Московского городского совета народных депутатов, а в декабре 1985 г. включены в состав г. Москвы. Название бывшей деревни осталось в наименовании Юровской улицы.

История района Митино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История района Митино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История

Своё название этот московский район получил от деревни Митино, вошедшей в состав Москвы в 1985 г. Раннюю историю этих мест по сохранившимся документам можно проследить лишь пунктирно. Судя по всему, первое упоминание Митина содержится в завещании 1389 г. Дмитрия Донского, где встречается название Митин починок. Затем он упомянут в завещании 1417 г. его сына Василия I в числе земель, предназначенных великой княгине Софье Витовтовне. В дальнейшем на протяжении двух столетий это название отсутствует в дошедших до нашего времени документах.

Следующее упоминание Митина относится к 1623 г., когда это была пустошь в составе вотчины села Уварова московского Чудова монастыря. Разорённые в ходе трагических событий Смутного времени эти земли возродились вновь лишь к середине XVII в., и описание 1646 г. зафиксировало здесь в составе монастырской вотчины деревню Митино, Микитино тож, расположенную на Куровом овраге.

Однако век поселения оказался крайне недолог. В 1654 г. в окрестностях Москвы разразилась эпидемия чумы, свирепствовавшая два года. Деревня Митино и сельцо Уварово полностью вымерли и, по выражению документа той эпохи, «запустели от морового поветрия».

На протяжении последующих 150 лет Митино по-прежнему оставалось пустошью. Имеющиеся в нашем распоряжении «Экономические примечания» 1760-х годов и 1800 г. не знают деревни с таким названием. Впервые она упоминается лишь в ревизских сказках 1816 г., когда представляла собой довольно крупное селение с 38 дворами, где числились 131 душа мужского пола и 146 женского.

По рассказам митинских старожилов, передававших слышанное ещё от их отцов, деревня возникла здесь сразу после Отечественной войны 1812 г., когда из подмосковной Рузы сюда были вывезены крестьяне для строительных работ по восстановлению Москвы. Однако, судя по всему, деревня возникает чуть раньше — в промежуток между 1800 и 1811 гг. Основанием для подобного предположения служит то, что материалы ревизии 1816 г. отмечают митинских крестьян уже жившими здесь на момент предыдущей ревизии 1811 г. и, более того, дают сведения о том, что сразу после отступления французов в суровую зиму 1812/13 гг. здесь умерло 18 человек.

В первой половине XIX в. Митнно было перенесено с прежнего места на Пятницкое шоссе. Новое место оказалось более удобным, и деревня, обслуживавшая проезжающих, быстро разрасталась — если в 1852 г. она насчитывала 54 двора, то к концу 1850-х годов уже 78.

За освобождение от крепостной зависимости крестьянам пришлось довольно долго платить выкупные платежи — по 2 тыс. рублей ежегодно или, иными словами, более 25 рублей с каждого двора.

В пореформенный период в Митине происходят довольно значительные перемены. По данным 1899 г., в 95 дворах селения проживало 510 человек. Значительная часть из них (348 человек) была связана с различными промыслами. Почти все женщины вязали на дому чулкн и перчатки. Широко распространился мебельный промысел, в котором использовался наёмный труд. Многие уходили работать на сторону — были ломовыми извозчиками, рабочими соседних красильных и ткацких фабрик. Определённый доход приносила сдача домов дачникам: в этот период на 102 избы Митина приходилось 177 холостых построек. В 1879 г. здесь открывается земская четырёхклассная школа, в которой в 1884 г. значилось 102 ученика как из самого Митина, так и соседних деревень.

После революции местные столяры объединились в мебельную артель, но в ней было занято не более 10 человек. Третья часть мужчин работала на фабриках в Братцеве и Москве. В 1926 г. в деревне было 136 дворов и более 740 жителей.

В 1926 г. 12 крестьянских семей под руководством бывшего председателя комитета бедноты Ивана Алексеевича Иванова объединились в товарищество по совместной обработке земли. Позднее здесь был организован колхоз, в который к 1932 г. вступили 127 хозяйств. Организованное в деревне сельское потребительское общество создало небольшое сыроваренное производство в доме, конфискованном у местного кулака.

Уже в 1930-е годы по соседству с Митином начинает складываться рабочий посёлок. В 1934 г. на окраине деревни возникли машиноремонтные мастерские, а в 1935 г. поблизости от них было налажено гончарное производство. Другой характерной чертой деревни стало появление здесь военных. В 1938 г., когда начала формироваться система противовоздушной обороны Москвы, на южной окраине Мнтина расположился штаб 251-го зенитного полка. Его подразделения находились по соседству: 1-й дивизион — в посёлке Рублево, 2-й дивизнон в селе Павшино, 3-й в селе Куркино, 4-й дивизион — в деревне Чернево. В Митино разместились штаб полка, медсанчасть, артиллерийские и автотракторные мастерские. Рядом находился и штаб 7-го прожекторного полка. В дни Московской битвы 1941 г. эти подразделения обороняли небо над столицей. По окончании войны части ПВО были расформированы, но через несколько лет на смену им пришла часть противоракетной обороны, находившаяся здесь до начала 1990-х годов.

В послевоенное время колхоз в Митино был слит с соседними хозяйствами, а в деревне была организована полеводческая бригада колхоза «Завет Ильича». В 1954 г. на базе митинских мастерских был организован опытно-экспериментальный завод Министерства автомобильного транспорта. Было реконструировано и гончарное производство, выпускавшее в послевоенные годы до 300 тыс. цветочных горшков. К 1984 г. население посёлка Митинского завода возросло с 800 человек (в начале 1960-х годов) до 2,4 тыс. В деревне Митино население, наоборот, сокращалось (с 792 человек в 1970 г. до 467 человек в начале 1984 г.).

В 1984 г. Митино было передано в подчинение Моссовету, а в 1985 г. официально вошло в черту столицы. Практически сразу после этого здесь началось массовое жилищное строительство.

История района Строгино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История района Строгино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История

Своё название этот московский район получил от села Строгина. Первые упоминания села Острогана (так оно тогда писалось) относятся к 1570 и 1573 гг.

Описания первой половины XVII в. дают основание полагать, что село, находившееся слишком близко к тушинскому лагерю Лжедмитрия II, было разорено. В 1627 г. оно упоминается как деревня, входившая в состав владений села Хорошева, принадлежавшего великой государыне инокине Марфе — матери царя Михаила Романова, насильственно постриженной при Борисе Годунове.

Разрушенная в Смутное время церковь Параскевы Пятницы так и не была восстановлена, а вместо неё в 1631 г. здесь числится лишь церковная земля, ранее принадлежавшая храму, которую обрабатывали крестьяне соседнего Хорошёва. Постепенно деревня возрождается. Описание 1646 г. фиксирует тут уже 9 крестьянских дворов и 11 жителей. После смерти инокини Марфы деревня вошла в состав Хорошёвской конюшенной волости, в составе которой находилась несколько десятилетий.

В 1690 г. по указу великих государей Петра I и Ивана V деревня Острогано была пожалована из Приказа Большого Дворца в вотчину боярину Мартемьяну Кирилловичу Нарышкину — дяде Петра I При нём в деревне на прежнем церковном месте возводится небольшая деревянная часовня Параскевы Пятницы и значится 28 крестьянских и бобыльских дворов.

В дальнейшем деревня вместе с соседним Троице-Лыковом принадлежала Льву Кирилловичу Нарышкину, затем его сыну Ивану Львовичу, дочери последнего Екатерине Ивановне Нарышкиной и, наконец, её мужу Кириллу Григорьевичу Разумовскому. В 1760-х годах в ней числилось 56 дворов, 187 жителей мужского и 164 женского пола. Крестьяне находились на оброке, который составлял 2 рубля с каждой ревизской души.

Спустя три десятилетия, в 1795 г. в Острогине значилось уже 236 душ мужского пола, а в 1811 г., при новой владелице Екатерине Павловне Бутурлиной, 260 человек. Крестьяне занимались извозным промыслом, торговлей молоком, что давало неплохие доходы. Ревизские сказки этого времени свидетельствуют, что некоторым разбогатевшим крестьянам удавалось выкупиться на волю. Так, в 1801 г. получила «вольную» большая семья из братьев Якова, Павла, Петра и Ивана Семеновых с сыновьями (всего 12 человек).

Серьезным испытанием для деревни стала война 1812 г. Захватчики разграбили имущество крестьян, захватили весь хлеб и скот, сожгли шесть изб. Тем не менее довольно скоро последствия французского нашествия были ликвидированы.

Начиная с XIX в. деревня получает современное название — Строгино, и в середине XIX в. ею владел генерал-майор Николай Александрович Бутурлин. В это время в ней значилось 75 дворов и 730 жителей.

Крестьянская реформа 1861 г. привела к тому, что многие местные жители начинают покидать свои деревни, устремляясь на заработки в соседнюю Москву. В частности, в Строгине, по данным земской статистики, в конце XIX в. значилось 328 дворов, где проживало 864 человека. Но при этом отсутствующими (т.е. фактически оставившими деревню) оказались 28 семей (48 мужчин и 45 женщин). Любопытно, что из уходивших на заработки многие начинали работать литографщиками в типографиях первопрестольной. Что касается занятий остававшихся в деревне, те же материалы фиксируют ломовой извоз, продажу молока, разную торговлю, плетение корзин. Из других фактов деревенской жизни можно отметить постройку в 1887 г. часовни во имя Александра Невского.

Накануне Первой мировой войны в деревне имелись торговые лавки, трактир и чайная, которую держал крестьянин Ширяев, постоялый двор. Имелась также собственная пожарная дружина, получавшая пособие от земства. По воспоминаниям старожилов, на заливных лугах Москвы-реки паслось огромное стадо — только расходы села на пастуха превышали 360 рублей за сезон. Некоторые из семей (Романочёвы, Замотаны, Дергачёвы) занимались скупкой и продажей мяса. В деревне также существовали своя школа-четырёхлетка и изба-читальня.

Годы революции и Гражданской войны не слишком изменили уклад деревенской жизни. Перемены начались в середине 1920-х годов. К 1926 г. население Строгина увеличилось до 1302 человек, проживавших в 267 дворах. Но при этом количество обрабатываемых земель резко уменьшилось. 114 дворов были вовсе безлошадными. Кустарные промыслы сохранились лишь в 33 семьях, в том числе в 17 имелись корзиночники и в 10 семьях коробочники. Извозом занимались только 48 человек. При этом его характер резко изменился — Строгино стало центром объединения крестьян соседних селений, которые добывали и вывозили в Москву песок и гравий для строительства.

В 1929 г. началась коллективизация. Местный колхоз получил имя К. В. Уханова. Около 30 семей были раскулачены. При этом некоторые успели уехать до начала репрессий и тем самым спасли себя от высылки в отдаленные края. Другой переменой стало начавшееся весной 1934 г. строительство канала Москва-Волга. Близ Строгина появилось множество бараков для строивших канал заключённых — «каналармейцев».

1941 г. стал временем суровых испытаний. В первые месяцы войны здесь проходили испытания первых танков-амфибий. Чуть позже на территории Строгина и ближайших окрестностей разместилось несколько зенитных батарей. Примечательно, что первый сбитый фашистский самолет во время налёта на Москву был уничтожен именно около Строгина воинами 20-й зенитной батареи. Но налёты продолжались изо дня в день, и жителям деревни пришлось пережить немало бомбёжек. Сразу после того, как враг был отброшен от Москвы, Строгино стало местом формирования с 22 по 28 декабря 1941 г. 1-й автоколонны, предназначенной для перевозок продуктов в блокадный Ленинград.

После войны местный колхоз занимался в основном овощеводством, имелась молочная ферма. К началу 1950-х годов развели птичник, разбили яблоневые сады. В 1954 г. строгинский колхоз в результате укрупнения вошёл в состав колхоза имени С.М. Кирова, центр которого располагался в соседнем Троице-Лыкове.

В1960 г. Строгино вошло в черту столицы. В соответствии с Генеральным планом строительства Москвы на территории, прилегающей к Строгину, предполагалось создать обширную зону отдыха с искусственными водохранилищами и песчаными пляжами. Песок и гравий шли на московские стройки. Землеройные снаряды стали вгрызаться в берег, и к середине 1960-х годов здесь возникло огромное по площади водохранилище, отделённое от течения Москвы-реки лишь узкой береговой полосой.

В конце 1970-х годов Строгино становится районом массовой жилищной застройки. Авторами проекта нового микрорайона столицы стали архитекторы A.M. Половников, Б.В. Боде, Ю.В. Громченко, Г.П. Карибов и др. Работы начались в 1977 г., а первые новосёлы приехали сюда осенью 1979 г. Сама же деревня Строгино при этом была полностью стёрта с лица земли.
Троице-Лыково

Другим селением, располагавшимся на территории этого района, являлось Троице-Лыково. Первые сведения о нём относятся к концу XVI в., когда здесь находилось поместье князя Бориса Михайловича Лыкова. Собственно говоря, на месте нынешнего Троице-Лыкова располагалась деревня Черевково, а южнее, в двух верстах, на окраине огромного лесного массива, который позднее стал известен как Серебряный Бор, находилось село Троицкое, к которому она и была приписана.

Борис Михайлович Лыков происходил от князей Оболенских. Свою службу он начал в 1590-е годы, ещё при царе Фёдоре Ивановиче. Его имя встречается при описании приёмов иностранных послов. Однако в 1602 г. его удаляют из Москвы и назначают воеводой в провинциальный Белгород, где он оставался на протяжении нескольких лет. Одни историки полагают, что причиной высылки Лыкова стали его местнические споры с князем Дмитрием Михайловичем Пожарским, другие, говоря о том, что удаление Лыкова не было случайностью, указывают на то, что он был женат на сестре Фёдора Никитича Романова (будущего патриарха Филарета), который являлся одним из серьезнейших политических противников Бориса Годунова.

Как бы то ни было, но в 1605 г., когда на юге России появился Лжедмитрий I, Лыков одним из первых примкнул к нему и в том же году, сразу после занятия самозванцем Москвы, получил должность «великого кравчего», а в апреле следующего года стал боярином. При царе Василии Шуйском Лыков активно борется с отрядами Болотникова, а при появлении нового самозванца не перебегает подобно многим в тушинский лагерь. Благодарный Шуйский жалует Лыкову это имение в вотчину «за его службу из прежнего его же поместья».

После свержения Василия Шуйского власть в конце июля 1610 г. перешла к Боярской думе, состоявшей из семи бояр, среди которых видим и князя Лыкова. Новый взлёт его карьеры начался после вступления на престол юного Михаила Романова. Благодаря родству с новым государем Борис Михайлович оказывается в числе приближенных к нему бояр и на протяжении всего его царствования участвует в военных походах, возглавляет целый ряд приказов.

В деревне Черевково Лыков строит деревянный храм во имя Живоначальной Троицы, называет деревню селом Новым Троицким, а в бывшее село переводит крестьянские дворы. Таким образом на месте прежней деревни Черевково возникает село, позднее получившее название Троице-Лыково, а прежнее село Троицкое получает название деревни Черевково (позднее Черепково). По описанию 1627 г., в селе Троице-Лыкове помимо церкви значится двор вотчинника, в котором жили «деловые» люди, и 5 дворов людских.

За несколько десятилетий Борис Михайлович заметно округлил границы своей подмосковной вотчины. В 1620 г. он прикупил к ней у князя Ивана Вишневецкого пустоши Верхнее Рублёво и Лукино, которые заселил крестьянами. По описанию, составленному в год смерти боярина (умер Борис Михайлович 2 июня 1646 г., уже при новом царе Алексее Михайловиче), в Троице-Лыкове значились боярская усадьба, скотный двор, 16 дворов задворных людей, а в них 27 человек.

В Черепкове вместе с деревней Лукино насчитывалось 47 крестьянских и один бобыльский двор, в которых проживало 118 человек.

Трое детей Лыкова (сын и две дочери) умерли в младенчестве, его жена Анастасия Никитична постриглась в монахини (она скончалась схимницей 9 октября 1655 г.), и всё его имение было отписано «на государя».

В Дворцовом ведомстве село находилось до восшествия на престол Петра I 1 сентября 1690 г. он пожаловал Троицкое вместе с деревнями Черепково, Рублёво и Лукино своему дяде Мартемьяну Кирилловичу Нарышкину. Чуть позже к этому владению были добавлены деревни Острогано и Мякинино.

После смерти Мартемьяна Кирилловича Троице-Лыково по именному указу Петра I было передано в январе 1698 г. боярину Льву Кирилловичу Нарышкину и его матери Анне Леонтьевне (она была матерью царицы Натальи Кирилловны и соответственно приходилась бабкой Петру I).

Тогда же Нарышкины строят на месте прежнего деревянного храма новую каменную церковь. При этом старая церковь не была уничтожена, а разобрана, перенесена в глубь сада и переосвящена во имя Успения Божьей матери. Около двух столетий она служила для местных жителей зимним храмом.

Новый парадный каменный храм, сохранившийся до наших дней, строит артель мастеров во главе с известным зодчим того времени Яковом Бухвостовым. Местное предание гласит, что первый камень в основание будущего храма был заложен Петром I Создатель храма — Яков Бухвостов был крепостным окольничего М.Ю. Татищева. Ещё до работ в Троице-Лыкове он имел большой опыт строительства. В 1694 г. под его руководством было завершено возведение стен и башен Новоиерусалимского монастыря, после чего он приступил к строительству церкви в подмосковном селе Уборы (в 20 км вверх по течению Москвы-реки от Троице-Лыкова). Одновременно он руководил постройкой Успенского собора в Рязани.

Церковь в Троице-Лыкове была построена в 1703 г. и стоит на высоком берегу Москвы-реки. Храм имеет невысокий подклет в виде террасы-гульбища. К трём дверям ведут широкие лестницы. Белокаменная резьба и ажурные подзоры, кресты из кованого металла придают храму декоративность. Внутренние галереи были украшены деревянными балюстрадами и наличниками, стены прорезаны переходами и лестницами, ведущими на хоры. Внутри девятиярусный иконостас, рёбра несущих балок, обрамление оконных проёмов и арок, ложа владельца храма были украшены позолоченной резьбой.

Описание 1704 г. фиксирует в селе два храма, боярскую усадьбу, двор приказчика, двор конюшенный, двор скотный, двор птичий, которые обслуживали 19 человек, и 33 крестьянских двора, где проживали 105 человек. Помимо Троице-Лыкова Льву Кирилловичу принадлежали деревни Черепково, Рублёво, Мякинино, Луки, Острогино.

После кончины Л.К. Нарышкина вотчину унаследовали его малолетние сыновья. По разделу 1732 г. между ними Троице-Лыково досталось капитану Ивану Львовичу Нарышкину, а позднее перешло к его дочери Екатерине Ивановне.

Екатерина Ивановна была одной из богатейших московских невест своего времени. Помимо Троице-Лыкова только на территории современной Москвы ей принадлежали села Черкизово (на Петербургской дороге) и Петровское (позднее Петровско-Разумовское). По воле императрицы Елизаветы Петровны она была выдана в 1746 г. замуж за графа Кирилла Григорьевича Разумовского, родного брата её фаворита Петра Григорьевича Разумовского.

Свою главную подмосковную резиденцию Кирилл Григорьевич устроил в Петровско-Разумовском, а Троице-Лыково оставил без внимания. В 1784 г. он подал прошение на имя Екатерины II о разделе своих имений между сыновьями: Троице-Лыково должно было перейти к его старшему сыну Андрею Кирилловичу. Тот был известным дипломатом, большую часть времени проводил за границей, а после выхода в отставку обосновался в Вене.

Вторая половина XVIII в. стала временем бурного роста села. С 1766 по 1800 г. количество крестьянских дворов увеличилось с 36 до 62, а население, несмотря на эпидемию чумы 1771 г., возросло с 273 до 339 человек. Не все из них занимались сельским хозяйством. Многие торговали в Москве в Охотном ряду певчими птицами, другие сплавляли лес по Москве-реке. Женщины вязали колпаки, чулки, плели кружева.

В 1804 г. Троице-Лыково перешло к Бутурлиным. В начале XIX в. владелицей села и прилегающих деревень значилась Екатерина Павловна Бутурлина (урожденная княжна Щербатова). При новых хозяевах в здешней усадьбе вновь возрождается жизнь. Если в 1793 г. тут было лишь 11 дворовых, то к 1811 г. их число увеличилось до 46 душ мужского пола.

В годину французского нашествия в селе была расквартирована одна из кавалерийских частей армии Наполеона. И хотя французы грабили крестьян, все дома в Троицком сохранились, тогда как деревни Черепково и Рублёво были сожжены полностью, а в Строгине и Мякинине сгорело по 6 крестьянских изб.

В 1834 г. владельцем Троице-Лыкова значится сын Екатерины Павловны — Николай Александрович Бутурлин (1801—1867). Он принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 гг. и в бытность свою на Кавказе с ним познакомился А.С. Пушкин, оставивший о нём несколько строк в своем «Путешествии в Арзрум»: «В Гергерах встретил я Бутурлина, который, как и я, ехал в армию. Бутурлин путешествовал со всевозможными прихотями. Я отобедал у него, как бы в Петербурге. Мы положили путешествовать вместе; но демон нетерпения опять мною овладел. Я отправился один, даже без проводника». Позже выяснилось, что Бутурлин, будучи адъютантом военного министра А.И. Чернышева, шпионил за высланными на Кавказ декабристами. В 1835—1841 гг. он служил вице-директором Провиантского департамента, а в 1843 г. вновь возвратился на военную службу, уже в чине генерал-майора.

При нём, по данным 1852 г., в Тронце-Лыкове значилось 54 двора, где проживали 420 жителей. К этому времени деревянная Успенская церковь пришла в ветхость и встала необходимость заменить ее более вместительной. На её возведение, по завещанию матери Бутурлина, было выделено 35 тыс. рублей ассигнациями (25 тыс. на строительство и 10 тыс. на украшение). Новая церковь, законченная строительством в 1852 г., была каменной, с главным престолом во имя Успения Божьей матери и двумя приделами — святителя Николая и великомученицы Екатерины (в честь самого Бутурлина и его матери). Во внешнем облике этого храма смешались элементы неоклассицизма, псевдорусского и византийского стилей, что было довольно характерно для этого времени. К четверику основного объёма, завершённому мощным куполом с крестом, примыкают — с востока алтарь, а с запада — притвор с трапезной и возвышающаяся колокольня.

После отмены крепостного права в руках помещика осталась только усадьба. В 1876 г. имение перешло к потомственному почётному гражданину купцу и промышленнику Ивану Ивановичу Карзинкину (1822—1879). Он был владельцем многих доходных домов и гостиниц в Москве, ткацких фабрик под Москвой и Ярославлем.

По описанию 1884 г. в Троицком-Лыкове-Бутурлине (было у села и такое название) имелись земское училище, конный завод, лавка, трактир и 88 дворов, где проживали 371 мужчина и 397 женщин.

Иван Иванович Карзинкин и его сын Сергей Иванович (1847—1886), также купец, торговавший чаем и сахаром, понимали историческую ценность доставшегося им имения. В частности, много усилий было приложено к сохранению старой деревянной церкви; под неё был подведен каменный фундамент, заменены переходы, нижние венцы брёвен, установлены новые престол и жертвенник. Здание храма обшили тёсом, а крышу покрыли железом. Но до конца довести реставрацию храма ему не удалось — он умер, не дожив до сорока лет, и заканчивать начатое пришлось его вдове Юлии Матвеевне. Торжественное освящение обновленного храма состоялось 4 октября 1886 г.

После смерти мужа Юлия Матвеевна осталась, имея на руках одиннадцать детей, и ей поневоле пришлось взять на себя не только управление усадьбой, но и все торговые дела. Лишь в 1899 г. заботы об имении принял на себя её старший сын Сергей Сергеевич Карзинкин, женившийся в этом году на Елизавете Васильевне Сидневой. На свои средства он содержал школу; выстроил амбулаторию, в которой работала фельдшер, обслуживавшая территорию всего местного прихода — села и пяти деревень. Его заботой стало и содержание лодок на переправе через Москву-реку. Что касается самого имения, то Карзинкины возводят здесь трёхэтажный дом из 47 комнат. Он практически никогда не пустовал. Здесь подолгу гостил Ф.И. Шаляпин с семьёй, приезжали художники Васнецовы, собиратели картин Третьяковы, семейство Гнесиных. По своим владельцам имение получило название Карзинкино.

Юлия Матвеевна, передав сыну управление хозяйством, посвятила остаток жизни религии. Близ отреставрированной Успенской церкви она возводит двухэтажный дом, где организует богадельню, в которой временами проживало более ста престарелых и убогих. На основе Троицкой и двух Успенских церквей она решает организовать Свято-Троицкую женскую общину. Уже после её смерти, последовавшей в 1915 г., Синоде феврале 1917 г. принимает соответствующее решение и даже назначает руководителя общины — монахиню Алимпию. Но этому решению не суждено было сбыться из-за последовавших революционных событий.

У Сергея Сергеевича и Елизаветы Васильевны Карзинкиных было девять детей. Поскольку большой дом Юлии Матвеевны был всегда переполнен людьми, для внуков в глубине сада построили отдельный деревянный дом в псевдорусском стиле, заказав проект у модного в те годы архитектора И.П. Ропета. Дом, хотя и обветшал, но простоял несколько десятилетий, сгорев осенью 1990 г.

Во время революции С.С. Карзинкин потерял всё своё состояние и в итоге стал скромным служащим Наркомпроса. Вместе с ним там работали и его сыновья Юрии и Сергей. Между тем у имения в Троице-Лыкове появляются новые хозяева. В марте 1922 г. сюда на три недели приезжает отдыхать В.И. Ленин. Здесь его навещают Н.К. Крупская и М.И. Ульянова. Крупской усадебный дом не понравился. Она называет его «нелепым». Она же объясняет и причину того, почему вождь революции оказался именно здесь, а не в своих любимых Горках: «ГПУ считало, что жить в Горках в это время было опасно, они напали на белогвардейский след и поэтому устроили его в Карзинкине — старой помещичьей усадьбе».

В том же году принимается решение о переводе сюда Государственного зоологического сада. И хотя решение было принято, зоосад сюда так и не переехал, а усадьба использовалась как дом отдыха для сотрудников госбезопасности.

Но уже в 1924 г. его сменяет расположившийся здесь туркменский дом просвещения. По инициативе Николая Николаевича Иомудского сюда привозят свыше 200 детей-туркмен, из которых хотели сделать образованных людей, которые могли бы проводить идеи строительства социализма в этой среднеазиатской республике. Правда, местное население было возмущено наездом «бусурман», которых поселили на территории трёх православных храмов, и в один из дней масленицы в Троице-Лыкове завязалась грандиозная драка такого накала, что в церквях стали бить в набат. Но постепенно страсти улеглись: у туркмен и местных жителей сложились впоследствии нормальные взаимоотношения. В 1929 г. дом просвещения был преобразован в туркменский рабфак (рабочий факультет), просуществовавший около трёх лет. Позднее, до войны здесь находился туркменский дом отдыха.

В самом же Тронце-Лыкове в 1929 г. было организовано товарищество по совместной обработке земли, а в 1930 г. колхоз «Новый путь». Вскоре жизнью подмосковного села заинтересовался A.M. Горький. Он подарил колхозу автомашину, в трудный период помог раздобыть сена, собирался сам приехать в село, но так и не выбрался. Тем не менее колхозу присвоили имя Горького. В 1954 г., в период укрупнения, он был объединён со Строгннским, Щукинским и Мякининским колхозами. Новое хозяйство получило имя С.М. Кирова.

В 1941 г. село стало одним из пунктов оборонительной линии столицы. Остатки окопов и землянок и сейчас сохранились в некоторых местах. В 1942 г. в усадьбе появился новый владелец — Суворовское музыкальное училище, которое пробыло здесь до 1979 г. В 1986 г. территория усадьбы была передана Институту атомной энергии им. И.В. Курчатова для строительства профилактория. Смена хозяев привела к тому, что многие старые постройки были уничтожены. Ещё раньше, в 1936 г. погибла старая деревянная церковь. Что касается каменной Успенской церкви, здесь поочередно размещались изба-читальня, госпиталь, клуб (сцена находилась в алтаре), столовая и, наконец, склад лакокрасочных материалов. Лишь в годы перестройки храм вернули верующим, и 31 марта 1990 г. он был освящен вновь. В Троицкой церкви полностью были утрачены иконостас и внутреннее убранство. Тем не менее она по-прежнему радует взор.

По материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История района Северное и Южное Тушино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История района Северное и Южное Тушино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История

Свои названия два района столицы — Северное и Южное Тушино получили от старинного села Тушина, которое в XX в. стало городом.

В сохранившихся источниках оно впервые упоминается в 1512 г. под названием села Коробовского-Тушина. Данные топонимики позволяют удревнить его историю, по крайней мере, на столетие. Судя по родословцам, здешние земли вдоль реки Сходни в первой половине XIV в. стали владением выехавшего на службу в Москву боярина Родиона Нестеровича.

В столице Московского княжества его потомки заняли видное положение в среде московского боярства. Сын Родиона Нестеровича — Иван Родионович, по прозвищу Квашня, был видным боярином в княжение Дмитрия Донского. Он участвовал в Куликовской битве, а его имя значится в числе наиболее приближённых к князю лиц, ставших свидетелями — «послухами» его духовной грамоты (завещания) 1389 г. Но Иван Родионович ненадолго пережил своего сюзерена. Согласно летописному известию, он скончался в следующем 1390 г. и был похоронен в основанном им неподалеку от Тушина небольшом домовом Спасском монастыре, близ слияния Сходни с Москвой-рекой.

Владения Ивана Родионовича были разделены между его сыновьями, и часть огромной вотчины пришлась на долю младшего из них — Василия Туши, который стал родоначальником служилых людей Тушиных. Очевидно, от него и получило своё название Тушино. К началу XVI в. село Коробовское-Тушино оказалось в руках его правнуков Петра и Семена Михайловичей Тушиных. В 1512 г. часть села, ранее принадлежавшую Петру, у его вдовы и дочерей выкупил его старший брат Фёдор Михайлович.

В дальнейшем приобретённая Ф.М. Тушиным половина села досталась его дочери Стефаниде, вышедшей замуж за князя Петра Телятевского, а вторая половина по-прежнему оставалась за Семёном Михайловичем. В 1542 г. её выкупил брат Стефаниды Андакан Фёдорович Тушин. Он был довольно заметным деятелем первой половины царствования Ивана Грозного, участвовал в походах, служил судьей в Московском судном приказе, воеводой в Ивангороде. Незадолго до начала опричнины он постригся в 1562 г. в монахи и отдал в монастырь Спаса на Всходне свою половину села.

Через несколько лет, оставшись вдовой после смерти мужа, постриглась в монахини и сестра Андакана Тушина княгиня Софья (в иночестве Стефаиида) Телятевская. В 1569 г. она отдала село Тушиио вместе с монастырем Спаса крупнейшему в России Троице-Сергиеву монастырю. С этого времени на протяжении почти двух столетий Тушино находилось в собственности этой обители.

Монастырь дорожил этим владением. Расположенное на бойкой Волоцкой дороге, Тушино нередко служило местом, где останавливались для последнего ночлега перед въездом в Москву иноземные посольства. Но всероссийскую известность Тушину принесли события Смутного времени.

В июне 1608 г. здесь появилось войско самозванца Лжедмитрия II. Он расположился на мысу между двумя реками, устроив себе военный лагерь, превратившийся вскоре в хорошо укреплённый городок. С трёх сторон он был защищён водными преградами, а с четвёртой — земляным валом с башнями. В городке собралось более 50 тыс. солдат, жило множество купцов, были выстроены деревянные хоромы, в которых поселилась царица Марина Мнишек, «признавшая» в Лжедмитрии II своего мужа, погибшего еще в 1606 г.

Царь Василий Шуйский попытался было захватить тушинский лагерь, но мятежники опередили его, и после кровопролитной схватки под селом Хорошёвом он был вынужден отвести свои войска к Москве под защиту городских укреплений.

Противостояние Лжедмитрия II, или тушинского вора, как его именовали в Москве, с Василием Шуйским продолжалось довольно долго. Многие бояре и служилые люди оставили столицу и перешли к самозванцу. В Тушине была создана своя боярская дума во главе с М. Салтыковым и Д. Трубецким, был избран и свой патриарх — захваченный в плен ростовский митрополит Филарет Романов. Отсюда рассылались во все города грамоты, призывавшие переходить на сторону Лжедмитрия. Многие города признали самозванца. Почти два года Россия имела две столицы, двух царей и двух патриархов.

Только 5 июня 1609 г. Василий Шуйский решился вновь вывести свою армию из города. И хотя тушинцы потерпели на берегах речки Ходынки поражение и отошли в свой лагерь, неуверенный в себе царь так и не решился штурмовать его хорошо защищённые укрепления. Тем не менее положение Лжедмитрия II скоро стало критическим. Польский король Сигизмунд, до этого поддерживавший самозванца неофициально, открыто вступил в войну с Россией и сам надеялся захватить русский престол. Осадив Смоленск, он потребовал от польских наёмников оставить Тушино и идти к нему на подмогу. Раскололась и тушинская боярская дума — одни её члены затеяли тайные переговоры с Василием Шуйским, другие призывали перейти на сторону поляков.

Все это привело к тому, что в декабре 1609 г. Лжедмитрий II бежал из Тушина в Калугу, где ещё почти год продолжал сражаться с московским правительством. Вслед за ним вскоре ушла и большая часть казаков. В лагере остались лишь те польские шляхтичи, для которых главной целью был лишь грабёж русского населения. Однако продержались они здесь недолго. Уже весной 1610 г. в Тушнно вступил отряд талантливого полководца М.В. Скопина-Шуйского, изгнавший интервентов.

Хозяйничанье самозванца и военные действия привели к тому, что село было полностью уничтожено и прекратило своё существование. Дозор 1614 г. показал, что на месте прежнего села осталась лишь пустошь. И всё же Тушнно довольно быстро возродилось вновь. По описанию 1623 г., оно значится сельцом, где имелись монастырский двор с приказчиком, 16 крестьянских и 20 бобыльских дворов. К 1646 г. в нём уже насчитывалось 39 крестьянских и 10 бобыльских дворов, 120 душ мужского пола. Новым бедствием стала эпидемия чумы 1654 г. К 1678 г. количество жителей в Тушине сократилось почти наполовину — до 62 душ и только к 1704 г. возросло до 104 человек.

В этот период Тушино числилось сельцом, поскольку не имело церкви. Его крестьяне были приписаны к приходу церкви Спаса Преображения, при которой после упразднения монастыря сложилось небольшое село. Но уже летом 1730 г. издаётся указ о возведении в Тушине новой церкви. При этом решено было перенести сюда разобранную церковь из владений царевны Прасковьи, младшей дочери царя Ивана V и сестры императрицы Анны Иоанновны.

Сохранилась подробная опись Тушина, составленная в 1763 г., накануне секуляризации монастырских владений. Судя по ней, в Тушине имелись монастырский двор с двумя кельями «для приезду властей» и житницами, скотный двор, где содержались 10 коров, 30 овец и ягнят. Имелась охрана из 5 сторожей. В целом крестьянские повинности в пользу монастыря оценивались в сумму 4,5 рубля с каждого жителя в год.

После секуляризации монастырских владений в 1764 г. крестьяне Тушина перешли в подчинение Коллегии экономии. При этом положение их значительно улучшилось. Барщинные работы были заменены уплатой денежного оброка в казну в 1,5 рубля с каждой ревизской души. И хотя эта сумма к 1783 г. увеличилась до 2,5 рублей, всё равно это было меньше, чем при владении села монастырём.

Подобные перемены привели к тому, что во второй половине XVIII в. население Тушина, даже несмотря на эпидемию чумы 1771 г., резко возрастает. По экономическим примечаниям 1800 г. здесь числятся 42 двора, 152 человека мужского и 173 женского пола. При этом состояние крестьян оценивалось как зажиточное, что отмечалось довольно редко. Основу их дохода составляли различные промыслы: извоз, содержание постоялых дворов, сплав леса с верховьев Москвы-реки. Описание 1800 г. содержит сведения и о природных условиях местности, отличных от современных: «Река Москва в летнее жаркое время бывает шириной 15 саженей, глубиной поларшина. Грунт земли иловатый. Хлеб родится: рожь, пшеница, овёс, ячмень средственный, гречиха хорошая. Покосы хороши. Лес мелкий кустарник, в нём зайцы, тетерева, а при реках дикие утки». Деревянная церковь Рождества Богородицы, перенесённая в Тушино в первой половине XVIII в., просуществовала недолго. К 1800 г. её уже нет. Позднее на её месте была построена часовня, к которой ежегодно, 15 августа и 8 сентября, совершался крестный ход из Преображенской церкви в селе Спас.

Подробности французского нашествия 1812 г. в Тушине, к сожалению, неизвестны, но ревизские сказки 1816 г. свидетельствуют, что четверо крестьян было убито неприятелем.

XIX в. стал периодом быстрого развития Тушина. Уже в 1852 г. здесь было 75 дворов и 420 крестьян обоего пола; по сведениям 1884 г., в Тушине отмечены 5 лавок, 4 трактира, питейный дом и 682 жителя; в 1899 г. — 165 дворов и 846 жителей. Активную работу вело местное земство Всехсвятской волости. Оно провело реконструкцию Волоколамского шоссе, построило мост через Сходню и установило заставу, взимавшую плату за проезд — по 5 копеек с каждого гружёного воза. В 1876 г. было открыто четырехклассное училище, на содержание которого расходовалось более 1000 рублей в год. Первым итогом его работы стало то, что к концу XIX в. почти половина жителей Тушина была грамотной. Через год была открыта больница на 13 коек (в 1895 г. она была переведена в село Никольское на Петербургской дороге).

Существенные изменения происходят и в крестьянском хозяйстве. За последнюю четверть XIX в. возрастает роль молочного производства и продажи молока на московских рынках. Более 100 мужчин занимались ломовым извозом, 114 женщин вязали на дому чулки и перчатки. На месте старинных мельниц в XIX в. возникают сукновальные фабрики. Хозяева фабрик, как правило, не принимали на работу местных крестьян, предпочитая иметь дело с пришлыми, которые за кусок хлеба отдавали себя в полную власть хозяину.

Многие из фабричных вынуждены были снимать «квартиры» у местных крестьян. Некоторое представление о их быте даёт письмо, опубликованное в газете «Борьба»: «Спален у нас нет, и рабочие живут на вольных квартирах у крестьян села Тушина. Рабочим приходится ютиться в крестьянских избушках, часто по 10—12 человек в крошечной хатенке вместе с семьёй хозяина. Воздух в таких жилищах до того спертый, что свежий человек не мог бы его вынести самое непродолжительное время». Не случайно, что многие из рабочих тушинских фабрик во время революционных событий 1905 г. записывались в дружинники и участвовали в декабрьских боях в Москве.

Новым толчком к промышленному развитию Тушина стала Первая мировая война. В 1915 г. сюда был эвакуирован из Риги завод «Проводник». Уже в 1916 г. на новом месте он стал выпускать продукцию для армии — телеграфные провода с резиновой изоляцией и автомобильные шины. Здесь работало до 2 тыс. рабочих. Тяжелые условия труда и быта приводили к тому, что только в 1916 г. на предприятии четыре раза вспыхивали экономические стачки. Всё это находило питательную почву для социал-демократической агитации, и в революционном 1917 г. тушинские рабочие приняли самое активное участие в установлении советской власти. Созданная здесь большевистская организация была одной из самых активных в Московской губернии.

События революционного времени и Гражданской войны привели к тому, что к началу 1920-х годов из-за недостатка сырья, ухода многих рабочих и т.п. причин промышленное производство в Тушине и окрестностях замирает. Перепись 1926 г. зафиксировала в Тушине 256 крестьянских и 93 прочих хозяйства с общим числом жителей 1374 человека. При этом серьёзный кризис переживал и прежний уклад крестьянской жизни — число безлошадных крестьянских семей возросло до 90, в 78 дворах не имелось коров. Из-за отсутствия спроса и сырья пришли в упадок и кустарные промыслы, которыми теперь были заняты лишь 70 человек в 20 хозяйствах. 68 крестьян сдавали внаём свои помещения, 126 жителей занимались извозом.

Некоторое оживление наступило лишь в конце 1920-х годов. При новом районировании в 1929 г. Тушиио вошло в Сходненский район, а с 1932 г. — в Красногорский. В 1920 г. был создан колхоз, главным направлением которого стало овощеводство, развивалось и парниковое хозяйство. К 1938 г. здесь имелось 400 парниковых рам, с которых собирали дважды в год салат, а третий сбор составляли огурцы и помидоры. Также выращивались зелень и шампиньоны. В 1939 и 1940 гг. колхоз был участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.

Однако уже перед войной сельское хозяйство отступает на второй план в связи с развернувшимся в окрестностях Тушина промышленным строительством. В 1929 г. в корпусах бывшего завода «Проводник» приступило к работе новое предприятие — Тушинская чулочная фабрика с 4 тыс. рабочих. Но гораздо большие перемены были связаны с началом бурного развития авиации. В 1929 г. по соседству с Тушином на пойменном лугу Москвы-реки была основана лётная школа Осоавиахима с небольшим аэродромом. В 1930 г. рядом с ней, ближе к железной дороге, строится планерный завод. Около железнодорожной станции появляются небольшие кустарные мастерские по ремонту аэропланов, неподалёку размещается парашютная фабрика. В 1931 г. к северу от Тушина, рядом с деревнями Захарково и Алёшкино строится аэродром гражданского воздушного флота. Весной 1932 г. развернулось строительство авиамоторного завода у железнодорожной станции и авиационного завода (ближе к аэродрому ГВФ).

Почти одновременно здесь разворачиваются работы, связанные со строительством канала Москва-Волга. Важнейшим его участком являлось устройство Химкинского водохранилища, где предстояли огромные земляные работы по подготовке его ложа, созданию подпорной плотины высотой 33 м и длиной более 1,5 км, шлюзов и деривационного канала для сброса воды из водохранилища в Москву-реку.

Продолжает развиваться и летное дело. В 1931 г. Осоавиахим принял решение о создании собственного аэродрома и Центрального аэроклуба на базе существовавшей уже здесь лётной школы. В 1933—1934 гг. проводятся работы по его строительству: берег со стороны Москвы-реки был ограждён земляным валом, уложено 56 км дренажных труб. С лета 1935 г. Тушинский аэродром стал местом проведения знаменитых предвоенных воздушных парадов. Что касается аэродрома ГВФ, он был передан Управлению полярной авиации Главсевморпути, и здесь базировались самолёты, использовавшиеся для полётов в Арктику.

Размах строек, собравших более 5 тыс. рабочих, привёл к тому, что 1 июля 1934 г. было принято решение об образовании рабочего посёлка Тушино, в состав которого вошли промышленные предприятия и посёлок Захарково-1. В июне 1938 г. Тушино было преобразовано в город с включением в его состав посёлка Иваньково. Уже в предвоенные годы Тушино рассматривалось как составная часть будущей Москвы. Проект его застройки был включен в Генеральный план реконструкции и развития столицы.

Осенью 1941 г. оборонные предприятия Тушина были эвакуированы на восток, а Тушинский аэродром стал базой санитарной авиации. Однако уже в 1942 г. оба завода возобновили работу. За годы войны авиационный завод произвёл более 1500 истребителей. В 1944 г. он был переведён на производство троллейбусов, а моторостроительный — на производство троллейбусных моторов и узлов.

В июне 1943 г. Тушино получило статус города областного подчинения. В послевоенные годы острейшей проблемой в городе стало жилищное строительство. Ещё в 1953 г. значительную часть жилого фонда составляли 300 бараков, оставшихся после строительства канала им. Москвы. Но за годы пятой и шестой пятилеток в Тушнне было построено 300 тыс. кв. метров жилья. Для выполнения этих задач в районе посёлка Комсомольский в 1957 г. был заложен полигон для выпуска сборного железобетона, а затем завод железобетонных конструкций.

В 1960 г. Тушино с населением в 95 тыс. человек было включено в городскую черту Москвы, и с тех пор его история неразрывно связана с судьбами столицы.
Спас

С историей Тушина тесно связана судьба села Спас, которое находилось в двух верстах западнее. Своё название оно получило не случайно: здесь с XIV до начала XVII в. находился небольшой монастырь Спаса на Всходне, располагавшийся на треугольном мысе, который местные жители называли Старая Гора. Он являлся родовым «богомольем» Квашниных, первых известных владельцев этих мест. Самое раннее его упоминание относится к 1390 г., когда под этим годом летописец сообщил о смерти видного московского боярина Ивана Родионовича Квашни и о том, что он «положен бысть у святого Спаса в монастыри, что на Всходне».

На протяжении XV-XVI вв. родовая вотчина Квашниных постоянно дробилась, а её отдельные части уходили посторонним лицам и монастырям. Окончательно остатков родового гнезда Квашнины лишились в третьей четверти XVI в. В 1570 г. бездетная инокиня Софья Телятевская (в девичестве Тушина) пожаловала село Тушино и монастырь Спаса Преображения в качестве вклада Троице-Сергиеву монастырю. Согласно сохранившейся грамоте, монастырь имел «храм каменный во имя Преображения Господня, да предел Благовещения пречистые Богородицы, другой храм, каменный же, Андрея Стратилата». Спасскую обитель окружала каменная ограда длиной в 53 сажени, с каменными воротами.

В Смутное время начала XVII в. Спасский монастырь подвергся полному опустошению отрядами Лжедмитрия II. Сторонники самозванца грабили окрестности. По этому поводу очевидец событий К. Буссов отметил в своих записках, что в тушинском лагере «ежедневно… варили и жарили, что только есть отменного, пили больше медов, чем пива, в таком изобилии был найден сотовый мёд у крестьян и в монастырях».

После Смуты собор Преображения так и не был восстановлен, но сохранилась церковь Андрея Стратилата, о чём свидетельствует описание 1623—1624 гг.: «…церковь Преображения Господня с трапезою каменною, разорена. Да другая церковь Андрея Стратилата, каменная, шатром вверх». Имеющийся актовый материал позволяет проследить дальнейшую судьбу церковных построек. Когда монастырь прекратил своё существование, в середине XVII в. церковь Андрея Стратилата, переосвящённая во имя Спаса Преображения, была обращена в приходскую и действовала до 1890 г., когда её разобрали в связи с разрушением берега Москвы-реки, служившего основанием фундамента.

Согласно описанию 1623—1624 гг. в «селе, что был монастырь Всходня на реке на Москве» числилось 3 крестьянских и 3 бобыльских двора. Спустя два десятилетия в нём уже насчитывалось 11 крестьянских дворов и 2 бобыльских, в которых проживали 32 крестьянина. В официальной документации того времени село не имело определенного названия. В источниках оно проходит и как «село, что был монастырь Всходня», и как «село, что у Спаса на Всходне». И лишь в переписной книге 1676 г. мы встречаем название «село Спасское на Всходне». В 1678 г. в нём было зафиксировано 14 дворов и 49 крестьян. Среди жителей появляются зажиточные крестьяне. Так, один из них, Кирюшка Емельянов, содержал на оброке мельницу, выплачивая в монастырскую казну ежегодно большую по тому времени сумму 35 рублей.

В начале XVIII в. численность населения в Спасском сокращается. Согласно первой ревизии 1719 г., в тех же 14 дворах проживало всего 37 душ, при этом село было записано под двойным названием «Спасское, Тушино тож», хотя жители фиксировались раздельно по двум населённым пунктам. В эти же годы Спасская церковь подверглась нападению грабителей, о чём мы узнаем из прошения местного священника Семёна Прокофьева в декабре 1723 г.: «В прошлом 1722 году, октября против 28 числа, во оном селе Тушино, что на Всходне, церковь божию каменную Всемилостивого Спаса в нощи пришед незнаемые воровские люди пограбили, и в той церкви божий престол сожгли, и иконы местные окладные и святое Евангелие обобрали совсём без остатку… и поныне освящённого престола нет». Некоторое время храм бездействовал, и лишь в феврале 1724 г. последовало распоряжение Синодального казённого приказа «дать указ о освящении церкви».

Имеющиеся в нашем распоряжении документы дают возможность проследить размеры барщины и оброка в этой монастырской вотчине в XVIII в. На 168 ревизских душ, проживавших в селе Спас и сельце Тушино, приходилась обработка 57 десятин монастырской пашни и заготовка 200 копен сена, да ещё сдавали «пятинное» с урожая ржи, овса, пшеницы, конопли и ячменя, 396 яиц, деньги «вместо столового запасу: за масло коровья по 15 рублей, за малину, за орехи но 4 рубли по 5 копеек в год, за конюшенные припасы по 1 рублю по 14 копеек». Не ограничиваясь работами в своём селе, ежегодно по 100 человек на две-три недели «хаживали» для работ в Троице-Сергиеву лавру: «езжано» в лавру 200 подвод с хлебом и в приписной Богоявленский монастырь по 1000 возов с дровами и сеном; по 8 человек направлялись на 3 недели для работы в малолюдной монастырской вотчине в селе Нахабнно. В пересчёте на денежную стоимость все повинности крестьян составляли более 600 рублей, т.е. почти по 4 рубля с каждой ревизской души. Не удивительно, что указ о секуляризации в 1764 г. они восприняли с удовлетворением: «Указ мы слышали, и когда все показанные в описи работы, подводы и работники сняты будут, а монастырская земля нам отдаётся, то платить будем с каждой… души по рублю по 50 копеек вместе с подушными деньгами» (в других имениях крестьяне обязывались платить по 1 рублю).

Судя по «Экономическим примечаниям» 1800 г. в селе Спасском имелось 24 двора, в которых проживали 199 душ обоего пола, в том числе 94 мужчины и 105 женщин. Наряду с земледелием крестьяне занимались ткачеством, а некоторые из них имели «небольшие фабрики, на которых ткут мишурные белые и красные позументы». Постепенно меняется хозяйственный уклад крестьянства. Широкое распространение получают занятия мелкой торговлей, извозом, кустарными промыслами. Вскоре после реформы 1861 г. в селе числятся две торговые лавки и два трактира. В хозяйстве спасских крестьян земледелие занимало ведущее место. Однако земли давали низкие урожаи: сам-три для зерновых и сам-шесть для картофеля. Часть крестьян страдала от малоземелья, нехватки рабочего и молочного скота. По данным конца XIX в., земельный надел составлял лишь 2 десятины на душу; безлошадных было 7 дворов, без коров — 3, безземельных — 5. На протяжении второй половины XIX в. численность населения села возросла в два раза, от 248 до 502 человек. Из 84 семей были связаны с промыслами 83, практически все трудоспособное население. 176 женщин занимались вязанием, молочной торговлей, 124 мужчины зарабатывали ломовым извозом или наймом в чернорабочие. Важное место в хозяйстве занимали перевозки грузов для окрестных фабрик, продажа продуктов рабочим и сдача помещений под жильё, особенно распространившаяся после перевода сюда завода «Проводник» в 1915 г.

Дети учились в школе в деревне Тушино. Уже в 1898 г. более трети крестьян были грамотными. В 1906 г. в селе Спас открывается земская школа. Вначале она размещалась в крестьянском доме, в 1913 г. для неё построено двухэтажное кирпичное здание, сохранившееся с более поздними пристройками до нашего времени. В 1920-х годах школа была преобразована в семилетнюю, а в 1936 г., после пристройки новых помещений, стала десятилеткой.

После того как закрылся завод «Проводник» и прекратили работу большинство окрестных фабрик, крестьяне потеряли значительную часть прежних доходов. Упал спрос и на продукцию сельских промыслов. Численность сельского населения возросла, но хозяйство крестьян клонилось к упадку.

По данным переписи 1926 г., в Спасе проживали 897 человек, в том числе 412 мужчин и 485 женщин. Последствия хозяйственной разрухи неблагоприятно сказались на положении крестьян: произошло уменьшение поголовья скота на душу населения, сократилась площадь пахотных земель. Для сравнения отметим, что в 1911 г. в 90 хозяйствах крестьяне содержали 122 лошади, а в 1927 г. в 156 хозяйствах — 127, коров соответственно 164 и 121. Заметным в 1927 г. было число безлошадных (42 из 156) и бескоровных (35) хозяйств. Сократился и кустарный промысел среди жителей: им было охвачено всего лишь 144 человека против 269 в 1911 г.

В 1929 г. в селе был организован колхоз. Первых колхозников было 7 человек, а их обобществленный фонд составили 3 лошади и 3 сохи.

В 1932 г. членами колхоза стали почти все крестьяне, за исключением нескольких семей единоличников. Однако обобществление рабочего скота вызвало у многих крестьян глухое сопротивление: они постарались заблаговременно избавиться от него. В итоге в 1934 г. в селе осталось только 45 колхозных лошадей. Тем не менее колхоз «Завет Ильича» считался одним из передовых хозяйств Красногорского района, много раз приводился как пример хорошей организации труда, за высокие результаты в животноводстве был представлен на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в 1939 и 1940 гг. Впоследствии его название сохранилось за организованным в 1950-х годах укрупнённым колхозом, центр которого переместился в село Павшино.

В 1960 г. через село Спас была проложена Московская кольцевая автомобильная дорога. Новая жизнь в «московскую» половину села пришла в виде научно-промышленной зоны. Здесь разместились выведенные из центра города Академия коммунального хозяйства им. Памфилова, НИИ астрофизики.

Сельская застройка внутри Кольцевой автодороги была полностью уничтожена. Небольшая часть села сохранилась за пределами Москвы, в Красногорском районе, на бывшей территории существовавшего в древности монастыря Спаса на Всходне. Но и для неё наступила пора «доживания», когда хозяева не решались обновлять или строить новые дома в ожидании приказа о сносе. В 1984 г. эта территория была включена в состав Москвы, и местные власти не придумали ничего лучшего, чем предложить «ветеранам» старинного Спаса поменять свои дома на квартиры в отдалённом микрорайоне Солнцево. Спас почти опустел, здесь осталось сейчас не более двух десятков домов, да пустыри на месте прежних усадеб, которые настойчиво превращаются в свалку нерадивыми водителями, обслуживающими городское «благоустройство».
Алёшкино

Тушино было центром целой округи селений, одним из которых была деревня Алёшкино, на месте которой расположился микрорайон, лежащий близ Кольцевой автодороги и Химкинского водохранилища, неподалёку от станции метро «Планёрная». Первое письменное упоминание об Алешкине удалось найти в писцовых книгах 1623 г., когда оно числилось за дьяком Семёном Владимировичем Головиным, владевшим им с 1619 г.

Дьяк начал службу ещё при Иване IV с должности подьячего, причём служил не только в Москве, но и в Тобольске, Новгороде. Приходилось ему организовывать встречи иноземных послов, участвовать в противопожарных дозорах по Москве, выслеживать разбойных людей, вести следствие. В Смутное время, в 1610 г. он отъехал «в полки к ворам», за что у него отобрали поместье в Суздале. В октябре 1611 г. Семена Головина можно было увидеть в лагере князя Дмитрия Трубецкого и Заруцкого — двух тушинских авантюристов, волей судьбы возглавивших сопротивление интервентам. Они собрали остатки тушинских войск, пытаясь организовать отпор врагу, но многие измены прошлых лет, висевшие тяжелым грузом, недоверие друг к другу вносили разлад в действия ополченцев. После того как Трубецкой и Заруцкий целовали крест «псковскому вору» (Лжедмитрию III), Головин отъехал в Ярославль, где формировал новое ополчение князь Дмитрий Пожарский, с которым Головину не раз приходилось служить вместе на пользу Отечества. Головин вошёл в совет ополчения наряду с такими знатными и родовитыми людьми, как князья Дмитрий и Иван Черкасские, братья Шереметевы, князь Иван Троекуров и другие. После избрания на царство Михаила Романова Головин занимал ответственные посты в различных приказах, его привлекают к сбору налогов, и он получил за верную службу награды от государя, в том числе и деревню Алёшкино.

Писцовая книга 1623 г. сообщает, что ему принадлежали «деревня Алёшкина на речке Химке, а в ней двор помещиков, живут деловые люди», а также деревни Бутаково и Подчеремошье с 3 крестьянскими и 3 бобыльскими дворами.

Спустя некоторое время деревня, превратившаяся в сельцо, перешла к Никольскому монастырю, «что в Москве за иконным рядом». История этой обители примечательна. Основанный ещё при Дмитрии Донском, монастырь со временем перешел к греческой церкви. В 1556 г. в Москву за милостыней приехали монахи из Афонского монастыря. Иван IV отвёл им двор рядом с Никольским монастырем, в котором греки поставили церковь. Постепенно под их влияние перешёл и весь монастырь, получивший название Николо-Греческого. В 1654 г. его покинул последний русский монах, а 19 мая 1669 г. царь Алексей Михайлович пожаловал обитель на вечное владение греческим инокам ставропигиального Афонского Иверского монастыря. К нему же приписали Воздвиженский монастырь и убогий дом на Сретенке, где монахи построили для себя резиденцию, в которой должны были принимать приезжих с православного Востока.

В 1646 г. «сельцо Олёшкино» числилось за монастырём. В нём упомянут один крестьянский двор, в котором жили «Федька Григорьев с детьми с Ефимкою да с Петрушкою, да Ефимко Матвеев сын, прозвище Первушка».

Монастырь привлекал к себе иностранных купцов православного вероисповедания, особенно греческих. Но монахи «не были гостеприимны к собратьям своим и всем хотели одни пользоваться». Жадность клириков дошла до того, что в 1694 г. настоятель Неофит с братьею подал Петру I челобитную, в которой просил запретить приезжим из Греции, Палестины и прочих восточных стран жить в монастыре, жалуясь на недостаток продовольствия. Царь-реформатор был крут, да и недолюбливал монашествующих, и в результате монахи потеряли Воздвиженский монастырь, а затем и убогий дом.

Теряют монахи и Алёшкино, которое в 1704 г. числится за Спасо-Андрониковым монастырём вместе с соседней деревней Бутаково. Насчитывалось в них 17 дворов и 68 жителей. Но всё же греки сумели, хоть и ненадолго, вернуть Алёшкино обратно. Однако после секуляризации оно отошло к Коллегии экономии. Сам же монастырь со временем превратился из ставропигиального (т.е. подчиненного непосредственно патриарху) в рядовой мужской монастырь II класса.

В самом конце XVIII в. Алёшкино, насчитывавшее 18 дворов, считалось командорственным владением. Это понятие связано с самой высокой наградой Российской империи — орденом св. Андрея Первозванного и идеей Павла I, решившего пожаловать награждённых им и материальными благами. Двенадцать старших по времени награждения кавалеров ордена получали командорства — выделенные государством особые имения, а вместе с ними и дополнительные доходы: три командорства по 1000 душ крепостных каждое, четыре — по 800 душ, пять — по 700 душ. Эти имения давались кавалеру ордена пожизненно, а после его смерти переходили к следующему по старшинству награждения обладателю награды. Но просуществовала подобная практика только при Павле I Александр I отменил её и возвратил командорственные имения в число государственных.

«Экономические примечания» 1800 г. отмечали, что в Алёшкине «покосы худшие», «хлеб родится средственный». Неважная «иловатая» земля не могла прокормить крестьян, которые вынуждены были кроме земледелия заниматься извозным промыслом в Москве. Несмотря на все перипетии, Греческий монастырь всё же сохранил тут небольшую усадьбу в «четыре покоя, пятые сени, с кухнею, погребом и конюшнею», которую сдавал на летние месяцы.

К середине XIX в. Алёшкино, состоявшее в Ведомстве государственных имуществ, насчитывало 22 двора и 136 жителей. Имелась церковь. Через полвека население увеличилось до 156 человек. После реформы 1861 г. крестьянскому обществу выделили 188 десятин земли, разделенных на 65 душевых наделов, причём на пашню приходилось 70 десятин, т.е. чуть больше десятины на ревизскую душу. К 1900 г. из 30 наличных семей землю обрабатывали 26. Но с одной только земли трудно было прокормиться, и 79 человек занимались промыслами — работали вязальщицами, кузнецами. 16 человек торговали молоком. Исчез извозный промысел, но появился новый — слесарный, которым занимались 13 хозяев, были и портные. Некоторые состояли в артели, но преимущественно трудились в одиночку. Интересно, что население за первую четверть XX в. уменьшается.

Плавное течение местной жизни нарушило строительство канала Москва-Волга, длившееся больше четырёх лет. На месте узкой речки Химки разлилось водохранилище. В полдень 2 мая 1937 г. жители Алёшкина, столпившиеся на берегу, смогли наблюдать, как торжественно выплывает на простор Химкинского водохранилища целая флотилия новых речных пароходов. А 15 июля открылась нормальная навигация.

В 1960 г. Алёшкино было включено в границы Москвы, но до 1980-х годов по-прежнему оставалось деревней. При застройке нового микрорайона удалось сохранить довольно крупный зелёный массив. Рядом с Алёшкинским парком разместились корпуса общежитий химико-технологического института, спорткомплекс общества «Спартак». Название деревни, к сожалению, осталось не зафиксированным в московской топонимике.
Захарково

Другим селением по соседству с Тушином являлась деревня Захарково, оставившая по себе память в названиях Захарковских улиц, близ нынешней станции метро «Сходненская».

Воссоздать её первоначальную историю трудно. Одно из первых её упоминаний, вероятно, содержится в писцовой книге 1584 г., в которой читаем: «Да за князем Борисом же за Кенбулатовичем Черкасским в поместье ж, а имян тех деревень в книгах приправочных не сыскали, за кем те деревни преже того были: деревня Захаркино…»

Более определённые сведения о Захаркове относятся уже к XVII в., когда эта деревня входила в состав владений села Никольского, располагавшегося на левом берегу речки Химки. В первой половине XVII в. последнее принадлежало боярину князю Дмитрию Мамстрюковичу Черкасскому и родственникам его жены Зюзиным. После смерти в 1651 г. князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского Никольское с Захарковом переходит к князю Якову Куденетовичу Черкасскому.

Этот владелец Захаркова до выезда на Русь носил имя Урусканмурза. Впервые его имя упоминается разрядами в 1625 г., когда во время проводов персидского посольства он упомянут в числе стольников. При царе Михаиле Романове он довольно редко появлялся при дворе. Звезда его карьеры взошла в царствование Алексея Михайловича. Уже в сентябре 1645 г. он жалуется прямо в бояре и принимает активное участие в придворной жизни: то сопровождает царя в поездках на богомолье, то ездит с ним на охоту, а в январе 1648 г. на царской свадьбе был в тысяцких. В 1649—1650 гг. он ведает Стрелецкий и Иноземный приказы и Новую Четь. Во время польской войны его назначают воеводой Большого полка. При этом он выказал такое искусство в ратном деле, что его причисляют к самым выдающимся полководцам своего времени. Он умер в июле 1666 г., и Захарково с Никольским перешло к его сыну Михаилу.

Михаил Яковлевич Черкасский был довольно заметной фигурой рубежа XVII-XVIII вв. Он служил стольником, воеводой в Новгороде и Тобольске, в котором пробыл более десяти лет. В Сибири он заводит кирпичные и железные заводы. Строит каменные здания, ищет и добывает руду, льёт пушки. Его кипучая деятельность в этом крае снискала заслуженное уважение местных жителей.

Обустраивая в соседнем Никольском свою подмосковную, Михаил Яковлевич переводит из него в Захарково всех крестьян, и по переписи 1678 г. в нём значилось 12 крестьянских дворов (58 человек) и 5 дворов бобыльских (19 человек), «да переведённых из села Никольского 6 дворов крестьянских и один двор бобыльской, в них 34 человека».

После смерти Михаила Яковлевича в 1712 г. деревню наследует его второй сын Алексей Михайлович Черкасский. Он родился в Москве в сентябре 1680 г. и свою службу начал в 1702 г. в Сибири под руководством отца. В 1714 г. он служил в Петербурге членом комиссии городских строений. В 1719 г. Черкасский, как человек честный и неподкупный, был отправлен губернатором в Сибирь, а в 1726 г. стал сенатором. Во время избрания в 1730 г. на русский престол Анны Иоанновны Черкасский, являвшийся богатейшим помещиком по количеству душ в России, руководил партией дворян, восставших против «верховников», за что потом был сделан одним из трех кабинет-министров, а в 1740 г. возведён в чин канцлера. По отзыву М.М. Щербатова, Алексей Михайлович был «человек молчаливый, тихий, коего разум никогда в великих чинах не блистал, повсюду являл осторожность». Он скончался в ноябре 1742 г. Сыновей у него не было, и все наследство перешло его дочери от второго брака с княжной Марьей Юрьевной Трубецкой — Варваре Алексеевне (1714—1767). Она была камер-фрейлиной и считалась самой богатой невестой в России. Далеко не юная невеста имела «прошлое, не лишённое бурь и испытаний». Она была сватана за известного сатирика князя Антиоха Дмитриевича Кантемира, но тот отказался от женитьбы. Однако за ней стояло баснословное приданое в 70 тыс. крепостных, а в 1743 г. она вышла замуж за человека тоже не бедного — Петра Борисовича Шереметева. С тех пор Захарково остаётся во владении рода Шереметевых.

На рубеже XVIII-XIX вв. Захарково, приписанное к селу Никольскому, представляло собой обычную деревню, окружённую берёзовым и осиновым «дровяным» лесом, в котором водились зайцы и лисицы, а иногда забегали даже волки. Узенькая речка Химка в жару почти пересыхала и при ширине в 2 сажени имела глубину всего в 3 вершка. Тем не менее в ней можно было поймать щук, окуней, плотву, голавлей. Земля считалась неважной, и урожаи на ней «родятца средственно». Естественно, что крестьяне занимались вспомогательными промыслами: мужчины — извозом в Москве и «распилкою досок», а женщины — вязанием колпаков и чулок.

Захарково сильно пострадало в Отечественную войну 1812 г. В соседнем Никольском стоял баварский кавалерийский полк, а в окрестностях рыскали вражеские фуражиры. В народное ополчение из Захаркова и Никольского ушло 6 человек. Обратно они не вернулись. В деревне во время оккупации умерли 10 человек, а один, Кузьма Николаев, был «застрелен неприятелем».

К середине XIX в. Захарково по своим размерам и населению становится в три раза больше, чем село Никольское, к которому оно было приписано, — 60 дворов и 367 жителей.

После освобождения от крепостной зависимости, по уставной грамоте 1862 г., местному крестьянскому обществу досталось 592,5 десятины земли, из них 13,5 десятины неудобий. Из-за сокращения доходов контора подмосковных вотчин графов Шереметевых была вынуждена сдавать с 1864 г. землю и строения Захаркова под устройство кирпичного завода купцу Крюкову, а затем и другим арендаторам. Но дело не пошло. Завод этот развития не получил, в отличие от соседних. Попытка купца Богомолова переоборудовать мельницу на речке Химке и приспособить её для нужд шерстопрядильной фабрики также не увенчалась успехом. К началу XX в. к существующим промыслам в деревне добавилась молочная торговля (в деревне было 19 коров) и работа на окрестных фабриках.

Развитие Тушинского промышленного района в советское время не прошло бесследно для Захаркова. Рядом с деревней вырастают дома и бараки. Новый посёлок «Захарково-1» в 1934 г. включается в состав рабочего посёлка Тушино. На краю аэродрома Гражданского воздушного флота (ГВФ), память о котором сохранилась в названии Аэродромной улицы, появляется лаборатория Управления ГВФ, которая быстро превращается в учебный центр.

Включение в состав Тушина не только не улучшило жизни в Захаркове, а скорее ухудшило — весной и осенью деревня оказывалась отрезанной от Тушина, по словам очевидца, «безбрежным морем грязи, с огромными и глубокими не то что лужами, а целыми озёрами». Из-за этого дети не могли посещать школу. Грязь из этого «моря» стекала в речку, из которой жители были вынуждены брать воду для питья, так как колодцы были безнадежно испорчены. В 1937 г. речку поглотило огромное Химкинское водохранилище, и деревня оказалась на его берегу.

Захарково, подчинённое в административном отношении городу Тушино, сохраняло свою самобытность до середины 1960-х годов, когда началась его застройка уже как микрорайона Москвы. Из артели инвалидов, находившейся в Захаркове, выросла ткацкая фабрика «Победа» (позже перемещенная на Планерную, 6). На месте бывшей деревни существуют три небольших Захарковских улицы, которые сохранили её название. А рядом — небольшая пристань «Захарково», предназначенная для судов, осуществляющих связь с Северным речным вокзалом.
Братцево

Первые сведения о селе Братцево, находившемся близ впадения в Сходню речки Братовки, дошли до нас от середины XVI в., когда это было владение Данилы Григорьевича Фомина. В 1565 г. он завещал своё имение жене, а спустя четыре года эти земли оказались во владении Троице-Сергиева монастыря. Однако обитель владела ими очень недолго, и в 1572 г. они оказались собственностью боярина Дмитрия Ивановича Годунова. В начале XVII в., после падения династии Годуновых, Братцево попало в Дворцовое ведомство, а затем принадлежало дьяку Александру Иванову. Близость села к тушинскому лагерю привела к тому, что во время Смуты оно было полностью разграблено и в 1629 г. числилось пустошью, принадлежавшей Алексею Игнатьевичу Зубову. Эти места продолжали оставаться незаселёнными вплоть до середины XVII в. После Алексея Зубова их владельцем с 1637 г. стал его родной брат Матвей Игнатьевич Зубов.

Впервые его имя встречается под 1619 г., когда он был в числе московских дворян, посланных в Ярославль для сбора ратных людей. Спустя десять лет видим его воеводой в Царицыне, а в 1631—1633 гг. он исполнял должность патриаршего дворецкого при всесильном патриархе Филарете. Этот пост сулил его обладателю немалые выгоды, поскольку в ведении дворецкого находилось все патриаршее хозяйство, и Матвей Зубов мог рассчитывать на успешную карьеру при дворе. Однако смерть патриарха Филарета в 1633 г. перечеркнула все эти планы, и на целое десятилетие Матвей Игнатьевич оказался на второстепенных должностях. В 1633 г. он был воеводой в Рославле, в 1638 г. делал засеки под Тулой, а в конце этого года был отряжен в Вологду для разбора конфликта между английскими и русскими торговыми людьми. Как производилось им дознание — неизвестно, но в середине декабря в Москву полетели жалобы на то, что он проявил редкое даже по тем временам самоуправство — поджёг в Вологде двор английского «гостя» Бедля. Насколько Зубов был виновен в этом инциденте, неясно, но, судя по всему, ему удалось убедить правительство в своей правоте, и в 1641—1642 гг. видим его вторым судьей Московского Судного приказа.

В 1649 г. Матвей Игнатьевич отдал пустошь Братцеву в приданое за своей дочерью Анной, которая вышла замуж за Кирилла Осиповича Супонева. При этом, вероятно, Зубов с рукой дочери отдал своему зятю и крепостных, поскольку пустошь уже называется населённой крестьянами деревней.

Супоневы были родом московских служилых людей, известных с XIV в. Но карьеру они так и не сделали и выше стольников и стряпчих не поднимались. Кирилл Осипович в 1644—1645 гг. был воеводой на Лене.

В мае 1657 г. Анна Матвеевна Супонева вынуждена была продать деревню Богдану Матвеевичу Хитрово, который был крупным чиновником, известным военачальником и ловким царедворцем. Во времена царствования Алексея Михайловича и Фёдора Алексеевича он стал одним из самых близких к государю людей, имел звания дворецкого и боярина, в разные годы ведал Земским, Челобитным, Дворцовым, Судным и другими приказами. С 1661 г. он руководил делами Оружейной палаты, которая в то время являлась центром художественно-промышленного обслуживания царского двора и поэтому собрала лучших мастеров своей эпохи. Богдан Матвеевич ставит здесь каменную церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы с приделом Алексея — человека Божия и шатровой колокольней, и Братцево становится селом. Храм поражал богатством своего декора. Двухсветный пятиглавый четверик церкви был окружён поясом цветных изразцов, полукруглые закомары над его карнизом были украшены яркими изразцовыми изображениями херувимов. К основному четверику храма примыкала с запада низкая трапезная, на шатровой колокольне были установлены «боевые часы с указным кругом». Иконы для богатого резного иконостаса были написаны лучшими художниками Оружейной палаты. Здание церкви, являвшееся интересным памятником архитектуры второй половины XVII в., дошло до нашего времени, хотя и с серьезными изменениями и утратами.

В 1678 г. здесь значатся четыре двора церковного причта, боярская усадьба с дворами задворных и деловых крепостных людей, всего 37 человек, как русских, так и иноземцев, попавших в плен во время войны с Польшей. Помимо этого при мельницах, устроенных на реке Всходне, числилось 13 работников и 3 мельника (русских и иноземцев).

После кончины Богдана Матвеевича Братцевом владела его вдова Марья Ивановна. Она поддерживала заведённое её мужем хозяйство, и по описанию 1686 г. в «селе Братцове, на устье речки Братовки, где впала в речку Всходню», находились: двор боярский, в котором жили 5 человек кабальных дворовых людей, двор приказчика, дворы конюшенный и скотный (4 человека), четыре двора кабальных дворовых людей (6 человек), десять дворов конюхов (11 человек), десять дворов деловых людей (16 человек), да на двух мельницах 7 человек. Всего же здесь значилось 24 двора и 49 душ мужского пола.

Марья Ивановна пережила мужа на десять лет. Детей у них не было, и в 1690 г. имение как выморочное было отписано к Дворцовому ведомству. Вскоре на него обратил внимание один из ближайших родичей царя Петра I, Кирилл Алексеевич Нарышкин, впоследствии московский губернатор, которому оно было пожаловано в 1695 г. из Приказа Большого Дворца.

При нём в Братцеве, по описанию 1704 г., значились двор вотчинника, конюшенный двор, где жили 7 человек, и пять дворов задворных людей (22 человека).

Кирилл Алексеевич Нарышкин владел Братцевым вплоть до своей кончины в 1723 г. Затем хозяином имения был его сын Семён Кириллович Нарышкин (1710—1775), который продал село в 1754 г. своим родным сёстрам Авдотье и Наталье Кирилловнам Нарышкиным, а у последней из них в 1780 г. это имение купил граф Александр Сергеевич Строганов (1733—1811), поскольку девицы Нарышкины были сёстрами его матери.

По свидетельству известного мемуариста Ф.Ф. Вигеля, «он был искусный царедворец, чтобы ладить со всеми любимцами царей, и пользовался благосклонностью четырёх венценосцев». О хлебосольстве А.С. Строганова слагались легенды. Его балы, маскарады и пышные приёмы в петербургском дворце, выстроенном архитектором Ф.Б. Растрелли, надолго остались в памяти потомства. Императрица Екатерина II говорила о графе: «Вот человек, который тщетно старается разорить себя и никак не преуспевает в этом». Основой его богатства были соляные варницы рода Строгановых, дававшие ежегодно до полутора миллионов пудов соли, что составляло примерно одну шестнадцатую часть всего её производства в России.

Вместе с тем А.С. Строганов был одним из образованнейших людей своего времени. В молодости он долго странствовал по чужим краям, жил в Женеве, изучал фортификацию, архитектуру, логику, латинский и итальянский языки, упражнялся в музыке. «Он всегда был покровителем и любителем художеств, не знаю, до какой степени в них сведущим», — писал Ф.Ф. Вигель. Картинная галерея Строгановского дворца в Петербурге насчитывала 87 полотен мастеров французской, фламандской и итальянской живописи XVI-XVII вв. Здесь же хранилась обширная коллекция эстампов, медалей, камней и монет. В 1800—1811 гг. А.С. Строганов являлся президентом Академии художеств и в эти же годы возглавлял комиссию по строительству Казанского собора в Петербурге, автором проекта которого был архитектор Андрей Никифорович Воронихин, в прошлом крепостной графа. В этой связи неудивительно, что создание усадьбы в подмосковном Братцеве обычно связывают с именами графа А.С. Строганова и его бывшего крепостного зодчего.

Внимание к этому селу было обращено в связи с обстоятельствами семейной жизни графа. Он был женат дважды, и оба раза неудачно. В молодости императрица Елизавета Петровна сосватала ему дочь канцлера, графа Воронцова, но вскоре после свадьбы А.С. Строганов затеял длительный бракоразводный процесс, оборвавшийся в 1769 г. неожиданной смертью жены. В том же году он влюбился в красавицу княжну Екатерину Петровну Трубецкую (1744—1815), и императрица Екатерина II, которая охотно устраивала дела своих близких подданных, поспешила обвенчать своего любимца. Молодожёны уехали за границу, где пробыли около десяти лет. В 1779 г. они вернулись в Россию, и здесь разыгралась новая семейная драма.

Фаворитом у Екатерины II состоял в то время молодой 25-летний красавец Иван Николаевич Римский-Корсаков (1754—1831). Государыня говорила, что он достоин того, чтобы все поэты воспевали его красоту, а живописцы и скульпторы брали его как модель для своих произведений. К тому же И.Н. Римский-Корсаков отличался добросердечием, был приятным собеседником, обладал хорошим голосом и прекрасно играл на скрипке. Екатерина II любила И.Н. Римского-Корсакова, называла его своим другом, скучала без него, уверяла его в своей сердечной привязанности, убеждала беречь себя для её счастья, заказала для него копию своего портрета работы художника Эриксона, пожаловала 200 тыс. рублей, а также бывший дом Васильчикова на Дворцовой набережной Петербурга и большое имение в Могилевской губернии с 6 тыс. душ крепостных крестьян.

Но в 1779 г., сразу после возвращения Строгановых из-за границы, И.Н. Римский-Корсаков, познакомившись с графиней Е.П. Строгановой, которая была старше его двадцатью годами, влюбился в неё и был награждён полной взаимностью.

Александр Сергеевич Строганов тяжело переживал измену супруги, однако, будучи по природе человеком добродушным, отнёсся к жене довольно снисходительно: он только развёлся с нею и отправил с глаз долой, да от стыда подальше, предоставив ей для жительства дом в Москве и только что приобретенное (может быть, именно по этой причине) подмосковное имение Братцево.

Здесь, в Братцеве, графиня Е.П. Строганова и И.Н. Римский-Корсаков прожили долгий век. Московский высший свет, где у графини было много родственников, отнёсся к нарушителям морального кодекса относительно благосклонно. Правда, дети от незаконного брака не могли получить ни фамилию отца, ни дворянских прав. Видимо, по обычаю тех лет, они были записаны как дети одного из дворовых и получили иное отчество. Однако впоследствии хлопоты родителей увенчались успехом: Павел I пожаловал им дворянское достоинство и фамилию Ладомирских: сын — Василий Николаевич Ладомирский (1786—1847), впоследствии дослужился до чина действительного статского советника, одна дочь, Зинаида Николаевна, была выдана замуж за князя Д.М. Голицына, а другая — Софья Николаевна стала женой камергера Нарышкина.

И хотя в начале XIX в. графиня лишилась «движения ног», при этом она сохранила живой ум и любила вести занимательную беседу, оставаясь хлебосольной хозяйкой, окружённой многочисленными гостями. Скончалась она в 1815 г. на 72-м году жизни.

Несколько лет в Братцеве пришлось провести и её сыну от первого брака Павлу Александровичу Строганову (1772—1817). В семнадцать лет, путешествуя по Европе во время Французской революции, юный граф принял участие в политической жизни Парижа и стал членом Якобинского клуба. Екатерина II вызвала его в 1790 г. в Россию и сослала к матери в Братцево. Графиня приняла своего первенца сухо и холодно. Тем не менее в обществе соседей по имению и гостей Павел понемногу стал остывать от парижских впечатлений. Вскоре он женился на Софье Владимировне Голицыной, а через несколько лет был прощён, возвращен в Петербург, стал личным другом царевича, будущего царя Александра I, при котором впоследствии был влиятельным членом «Негласного комитета».

У П.А. Строганова бывал в Братцеве старший друг и наставник его юности — архитектор А.Н. Воронихин (1759—1814). Крепостной его отца, рано проявивший талант в искусстве, он в 1777 г. был отправлен для обучения в Москву, где занимался живописью и архитектурой у В.И. Баженова и М.Ф. Казакова. Получив вольную в 1785 г., А.Н. Воронихин оставался в доме Строгановых в качестве домашнего архитектора и воспитателя молодого графа, вместе с ним совершенствовал свое образование под руководством лучших заграничных профессоров. Сопровождая П.А. Строганова в заграничной поездке, посещал там университеты. По возвращении в 1790 г. в Россию он выполнял очень ответственные работы: заново отделал ряд интерьеров Строгановского дворца в Петербурге, сооружённого ещё архитектором Ф.Б. Растрелли, перестроил картинную галерею, а в 1797 г. получил звание академика перспективной живописи. В1800 г. ему было присвоено звание архитектора, а в 1802 г. — профессора Академии художеств.

В Братцеве через своего ученика А.Н. Воронихин вошёл в знакомство с московским великосветским кругом, центром которого являлась знаменитая княгиня Наталья Петровна Голицына. В частности по её заказу он выстроил усадьбу в калужском имении Голицыных Городне.

Зодчим была выстроена и усадьба в Братцеве. Однако это строительство уже пришлось на начало XIX в. Судя по «Экономическим примечаниям», в Братцеве, которое к тому времени уже перешло в собственность И.Н. Римского-Корсакова, числился ещё деревянный господский дом. Он находился рядом с церковью и крестьянскими домами, а на месте нынешней усадьбы тогда располагался лес, спускавшийся до самой реки Сходни. Наиболее вероятно, что строительство усадьбы велось в 1813—1815 гг., когда Екатерина Петровна Строганова приобрела для летнего отдыха соседнее село Козмодемьянское близ Петербургской дороги.

Новый усадебный дом был построен в полуверсте от села. По композиции и продуманности всех пропорций он близок к другим работам А.Н. Воронихина. Главное внимание архитектора обращено на объёмные массы и пропорции здания. Двухэтажный каменный дом классического стиля с четырьмя наружными входами по главным осям и увенчанный куполом над центральной частью решён очень выразительно. Высокий световой барабан с куполом придаёт ему особую импозантность. Квадратный четверик основного объема дополняется прямоугольными выступами со стороны главного и паркового входов, а также полукруглыми выступами на боковых сторонах. Благодаря этим выступам в плане здание выглядит крестообразным, что характерно для некоторых построек А.Н. Воронихина. На этих выступах в центральной части каждого из фасадов сосредоточено декоративное убранство дома.

Выступающая вперёд центральная часть парадного фасада в нижней части обработана рустами. Две пары сдвоенных ионических колонн несут антаблемент, разделяющий пространство первого и второго этажей. Над ним помещается балкон, украшенный балюстрадой и тонкими изразцовыми вазами на белокаменных постаментах. Над балконом выделяется большой полуциркульный оконный проём — характерный архитектурный мотив для первой половины XIX в., обрамление которого завершается клинообразным замком. По сторонам балкон фланкируют парные пилоны, на которые опирается изящный фронтон с маленьким круглым окошком. Левый и правый боковые фасады имеют симметричные красивые выступы — полуротонды с колоннами-кариатидами. Прежде полукруглые колоннады у боковых входов были открытыми, позже они были остеклены.

Парковый фасад усадебного дома более интимен. Наличники боковых окон нижнего этажа украшены по бокам пилястрами, а сверху сандриками. Парковый вход в дом перекрыт балконом, который поддерживают две пары колонн с изящными четырехсторонними капителями ионического ордера. Высокое крыльцо и белокаменные террасы, украшенные балюстрадами и вазами, дополняют убранство паркового фасада, объединяют дом, стоящий на высоком холме над долиной Сходни и Братовки, с обширным парком и сообщают ему характер интимной загородной виллы. Перед домом стояла прежде мраморная статуя Венеры с Амуром. Она, к сожалению, не сохранилась.

Прекрасен интерьер дома. До наших дней внутри сохранились остатки старинной лепки и живописи. Плафоны трёх больших залов первого этажа, по преданию, расписаны известным итальянским художником Скотти. При совершенстве строгих классических форм всё здесь проникнуто удивительным уютом и гармонией. Особенно хорош миниатюрный центральный библиотечный зал в ротонде на втором этаже с куполом, соответствующим круглому куполу, венчающему здание. Круглый зал второго этажа служит как бы средокрестием расположенных здесь жилых комнат. Тройные окна барабана заливают ярким светом его декоративное убранство. Зал этот — одновременно и сугубо интимный, и парадно-торжественный. Он обработан колоннами коринфского ордера, на антаблемент которых опирается расписанный под кессоны купольный свод с большим световым отверстием в центре. Стены покрыты искусственным мрамором серо-зеленоватого цвета, прекрасно сочетающегося с бледно-розовым тоном колонн. Очень интересно стенное живописное изображение братцевской усадьбы работы крепостного художника, имя которого до нас не дошло. На стене круглого зала художник изобразил вид Братцева в начале XIX в., когда усадебный дом на холме отражался в зеркале большого пруда у его подножия.

Большое распространение в усадьбах имели беседки «миловиды» с белокаменными колоннами. Эти эффектные архитектурные сооружения ставились обычно в самых живописных, возвышенных местах. А.Н. Воронихин считается создателем 10-колонной открытой беседки-ротонды, установленной в стороне от дома на высоком обрывистом мысу с прекрасным видом на пруды и долину реки Сходни. Эта беседка ионического ордера, перекрытая кессонированным сводом и завершающаяся полусферическим куполом, прекрасная по своей композиции и искусно найденным пропорциям, со строгой и величественной декоративной обработкой, считается одной из лучших беседок-ротонд, выполненных в классическом стиле и сохранившихся в Подмосковье до наших дней. В её центре прежде возвышалась на пьедестале статуя Амура.

Усадебный дом в Братцеве окружён большим пейзажным парком, который был искусственно насажен в конце XVIII — начале XIX в. в холмистой и овражистой местности. В отличие от регулярных парков, он сохраняет подражание естественной природе. В парке устроены большие поляны, деревья посажены группами-куртинами, дорожки свободно извиваются, как тропинки в лесу. Переход от регулярных парков к пейзажным, для которых характерна естественная простота, произошёл в России в конце 70-х годов XVIII в., когда владельцы усадеб стали больше ценить естественность и первобытную свежесть природы. К тому же устройство и содержание регулярных парков стоило значительно дороже.

После смерти Е.П. Строгановой И.Н. Римский-Корсаков, постоянно проявлявший трогательную заботу к тяжело болевшей жене, оставил Братцево и постоянно проживал в своём могилевском имении, но обязательно бывал здесь при редких наездах в Москву.

В 1828 г. И.Н. Римский-Корсаков передал Братцево по дарственной записи своему сыну, полковнику Василию Николаевичу Ладомирскому. Последний после перехода на гражданскую службу до 1845 г. избирался московским уездным предводителем дворянства. Желая приспособить усадьбу к веяниям нового времени, Ладомирский затеял в 1833 г. перестройку церкви. Был снесён и построен заново её северный придел, растёсаны окна старого церковного здания, срезан и закрыт штукатуркой нарядный кирпичный декор XVII в., к абсидам и колокольне пристроены неуместные четырёхколонные портики.

После его смерти вдова отдала село своему отчиму, полковнику А.П. Кологривову, но в 1852 г. Братцево снова возвратилось к ней, а затем в 1858 г. досталось её сыну, поручику Петру Васильевичу Ладомирскому. Имея огромные владения с 4 тыс. душ на Украине, он отдал Братцево с 96 ревизскими душами своей сестре графине Софье Васильевне Апраксиной. К началу XX в. от Апраксиных усадьба также по родству перешла к князю Н.С. Щербатову.

В 1852 г. в селе числилось 25 крестьянских дворов и 168 жителей, в 1898 г. — 49 дворов и 209 жителей. 6 семей к этому времени оставили село и числились отсутствующими, остальные жили бедно. В 15 дворах не было ни коров, ни лошадей, 6 семей не обрабатывали свою землю, 11 нанимали для её обработки соседей, имеющих лошадей и инвентарь. Во всех домах женщины вязали на продажу изделия из шерсти, мужчины частью занимались столярным промыслом, частью уходили на заработки в город.

В 1866 г. в Братцеве побывал выдающийся художник-пейзажист Иван Иванович Шишкин. Здешние места он запечатлел в картине «Полдень. Окрестности Москвы. Братцево». Но внимание художника привлекли не красоты усадьбы, а пейзаж просторного поля и образы крестьян, возвращающихся с работы по просёлочной дороге под палящими лучами летнего солнца.

При последнем владельце князе Николае Сергеевиче Щербатове в окрестностях братцевской барской усадьбы сдавалось в аренду множество роскошных дач, построенных с таким комфортом, что в них можно было с удобством проводить не только летний, но и зимний сезон; было устроено телефонное сообщение с Москвой, появилась начальная школа, а по соседству с селом обосновались кирпичный завод княгини А.А. Оболенской и кирпично-гончарный завод «Анонимного общества».

После революции в главном усадебном доме разместился дом отдыха Реввоенсовета, а затем жили рабочие-строители.

На базе служебных и хозяйственных построек усадьбы был создан совхоз, находившийся в ведении Реввоенсовета. Осенью 1924 г. он был передан вновь учрежденному Всесоюзному институту прикладной ботаники и новых культур, а с апреля 1925 г. развернула деятельность Братцевская опытная станция новых культур, которая имела 36 гектаров парка, 32 гектара луга и 28 гектаров пашни, ещё через год ей было выделено 95 гектаров леса. На опытной станции велись исследования по акклиматизации и распространению иноземных древесных и кустарниковых пород, были созданы питомники с саженцами деревьев и кустарников, доставленных из Европы, Америки и Азии.

Однако для поддержания ценного памятника архитектуры требовались большие средства, которыми научно-исследовательское учреждение не располагало. Дом не берегли, разрушался интерьер. В середине 1930-х годов этим зданием заинтересовался учёный с мировым именем, известный полярник академик Отто Юльевич Шмидт (1891—1956). По его инициативе здесь был устроен дом отдыха Главсевморпути. Для того чтобы сохранить ценную художественную роспись внутри главного усадебного дома, О.Ю. Шмидт приказал до начала реставрации затянуть её полотном. В 1936 г. по проекту архитектора Варшавера к дому с боков пристроили одноэтажные крылья с флигелями, что значительно изменило композицию дворца, нарушив масштабность и общий вид здания.

В 1960 г. Братцево вошло в состав Москвы. Село было снесено при строительстве в 1980 г. крупнейшей в Москве детской больницы, рассчитанной на тысячу мест, которая строилась за счёт средств, полученных от Всесоюзного субботника. Ныне о нём напоминает лишь усадебный дом и название Братцевской улицы.

По материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История района Щукино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История района Щукино по материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

История

Село Щукино, располагавшееся на месте современного одноимённого района, имеет довольно древнюю историю. В литературе бытует мнение, что своё название оно получило от боярина Фёдора Юрьевича Щуки Кутузова, умершего в 1531 г. Но это не так. Первое упоминание о селе в сохранившихся источниках встречается столетием ранее — в договоре великого князя Василия Темного с его двоюродным братом князем Дмитрием Юрьевичем Шемякой, составленном около 1441 г. В нем Василий Темный обязывался «блюсти» в целостности владения удельного князя, в том числе и «Щукиньское». Позднее, в ходе феодальной войны второй четверти XV в. Дмитрий Шемяка потерпел поражение, его владения были конфискованы великим князем, и Щукино досталось последнему.

Вскоре Щукино оказалось в руках князя Ивана Юрьевича Патрикеева. Из его духовного завещания 1498 г. выясняется, что он завещал «от Москвы село… Щукино» своему сыну Ивану. Иван Юрьевич Патрикеев, потомок литовского великого князя Гедимина, был одной из самых заметных фигур в русской истории второй половины XV в. и пользовался громадным авторитетом в государственных делах. Много лет он фактически возглавлял Боярскую думу, являлся большим московским наместником. Влияние его было настолько велико, что его посредничества искали братья Ивана III, желавшие примириться с государем. После большого московского пожара Иван III, пока перестраивали его дворец, жил на дворе у Ивана Юрьевича. Во время конфликта по поводу престолонаследия Иван Юрьевич принял сторону малолетнего внука великого князя — Дмитрия (от первого брака) и не поддерживал претензий второй жены Ивана III Софьи Палеолог, стремившейся закрепить великокняжескую власть за своим сыном Василием. Первоначально успех был на стороне Дмитрия — ещё при жизни отца его венчали в Успенском соборе шапкой Мономаха, но позднее Софья взяла верх, и Дмитрия и поддерживавших его Патрикеевых постигла опала. Лишь по просьбе духовенства Иван Юрьевич был оставлен в живых, но пострижен с детьми в монахи, а вскоре после этого и скончался в начале 1499 г.

Щукино было «отписано на государя» и с тех пор на протяжении нескольких столетий входило в состав дворцовых земель. Дальнейшие сведения по его истории довольно отрывочны. Село пострадало во время Смутного времени начала XVII в., но затем восстанавливается, и переписная книга 1646 г. показывает здесь 13 дворов и 27 жителей.

«Экономические примечания» конца XVIII в. застают в Щукине (в это время оно значится деревней) 25 дворов и 156 человек обоего пола. Рядом с деревней отмечены две мельницы-крупчатки, о трёх поставах каждая. Среди местных крестьян наблюдается имущественное расслоение — при проведении очередной ревизии в 1795 г. в купеческое сословие выписались Василий Никитин и Фёдор Афанасьев с сыновьями. Отечественная война 1812 г. затронула и Щукино, в котором погибли 10 человек.

В середине XIX в. в Щукине, входившем в состав дворцовой Хорошёвской волости, значились 28 дворов, 81 душа мужского и 79 женского пола.

После реформ 1860-х годов многие крестьяне почувствовали вкус к предпринимательским делам, некоторые переписались в мещанское, а кто побогаче, и в купеческое сословия. Первые промышленники, обосновавшиеся в округе, — Белишев, братья Сувировы и другие приписались к купечеству именно в начале 60-х годов XIX в. Некоторые крестьянские общины сдавали пустующие земли, мельницы в аренду новоявленным купцам. Использовало своё право и Щукинское сельское общество. Свою «впустележащую» землю, рядом с Верхней Химкинской мельницей, на пересечении Ильинского шоссе и речки Химки, носившую название «Чернуха», щукинские крестьяне отдали в аренду сначала горному инженеру Н.Н. де Шарлевилю, а затем, с ноября 1882 г., московскому купцу второй гильдии Ефиму Хрисанфовичу Белишеву сроком на 30 лет. Арендная плата составляла 300 рублей в год. В контракте предусмотрели возможность продления договора по истечении срока, с прибавкой арендной платы в 100 рублей в год. Для себя крестьяне оставляли лишь добычу глины на сданном в аренду участке для небольшого кирпичного заводика.

После того как соседняя мельница сгорела, Белишев решил построить здесь шерстопрядильную фабрику. Поскольку мельница была общественной, то новый договор в 1888 г. ему пришлось заключать уже с 8 сельскими обществами: Хорошёвским, Карамышевским, Мневниковским, Тереховским, Крылатским, Татаровским, Ромашковским и Щукинским. Излишек арендуемой земли Белишев сдал в 1897 г. в субаренду инженеру-механику Александру Наумовичу Гранату, который поставил здесь небольшую красильно-отбельную фабрику. Рабочих на ней было не больше десятка человек, и дела, видимо, шли неважно. В начале 1908 г. фабрика «по случаю застоя в делах прекратила свои действия».

Великолепный песчаный пляж на Москве-реке всегда привлекал внимание дачников. После проведения трамвая в соседнее Покровское-Стрешнево наплыв отдыхающих значительно увеличился, доходя порой до 15—20 тыс. человек в день. Страдали от отдыхающих не только местные жители, но и щукинский колхоз «Работник», чьи посевы регулярно вытаптывались.

Строительство канала Москва — Волга существенно изменило географию окрестностей Щукина. Близ села канал соединялся с Москвой-рекой. Поскольку уровень Химкинского водохранилища на 36 метров превышает уровень Москвы-реки, для спуска судов были построены два шлюза, расположенные один за другим — № 7 и № 8, самые большие на канале, т.к. они имеют по две камеры и по шесть башен управления. Автором архитектурного решения шлюзов был Владимир Фёдорович Кринский (1890—1971), один из учеников А.В. Щусева. Здесь же, под каналом, был пробит туннель Волоколамского шоссе и построен железнодорожный мост, что в итоге образовало сложную транспортную развязку.

В конце 1940-х годов Щукино вошло в состав Москвы. Память о прежнем селении сохранилась в названиях улицы и проезда, а также станции метрополитена, открытой в конце 1975 г.

По материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».

Районное мышление

Вы знаете, была такая шутка в КВН «Надоели пробки? живёшь в Бутово? Так и работай в Бутово». Если бы у шутки не был такой флер грусти (хотя мной эта грусть не испытана), то можно было бы долго смеяться. Однако можно и задуматься. Представьте себе, что секрет эффективного планирования времени и даже хорошего настроения кроется в вашем отношении к своему собственному району? Не думали ли вы никогда об этом? Попробуем.

Представим, что вы принадлежите к тому большинству Москвичей, которые тратят время либо на пробки, либо на время в общественном транспорте, либо на поездки как таковые, потому что…. Тут пауза… Потому что у вас не было информации, что можно было по-другому, выбрать место куда вам надо. Даже если это ваша работа, то она могла бы быть в вашем округе, если бы вы владели инфорацией. Дело в том, что каждый округ (берём СЗАО) — это строго говоря уже город милионник по населению (четыре района СЗАО — это уже целый Брянск). Если люди родившиеся в Брянске живут и работают в своём городе — не отвлекаясь на Дятьково, а ещё хуже Смоленск — то почему вы должны отвлекаться на Щёлковскую или Арбат? Вы теряете и главное что хотя бы один из минусов незнания «районного мышления» точно в вас попадает.

Теперь представим, что вы не рядовой, а продвинутый Москвич, а именно житель СЗАО, знакомый с подходом szao-1.ru — вы тратите на дорогу на работу пять минут, когда вам нужно отвести девушку в ресторан — вы делаете это в красивейшем месте в Серебряном Бору, мало кому известном, если вам нужен клуб дебатов — вы его посещаете, потому что информация у вас всегда есть и вас там ждут. Вы становитесь не просто гнусно-молчаливым соседом повстречавшимся мне в лифте, а активным участником и творцом своей территории по Москве, экономящим своё время и (удивительно!), расширившим своё пространство, путем его сужения !!! )))

Александр Варской SZAO-1.Ru

Структура управления образования СЗАО — визитная карточка округа

В Северо-Западном учебном округе представлены все виды образовательных учреждений:

Образовательные школы всех типов (без негосударственных) — 110, в том числе 8 гимназий, 2 лицея; 2 интерната; дошкольные образовательные учреждения — 133; учреждения дополнительного образования — 8; детские дома — 3; 10 негосударственных образовательных учреждений; психолого-социальные центры — 3; классы различного уровня обучения: коррекционно-развивающего обучения; работающие по методикам развивающего обучения Эльконина-Давыдова, Занкова; лицейские (7 школ); гимназические (13 школ); углубленного изучения отдельных предметов (30 школ); 10 школ углубленного изучения иностранного языка; спрофилированные на ВУЗ (52 школы).

Для детей, имеющих проблемы со здоровьем, и детей-инвалидов в округе созданы школа № 1673 «Поддержка», школы №№ 77, 1763, 833, 834, обучающие детей с задержкой психического развития, с недостатками умственного и физического развития; имеется школа надомного обучения, функционирует 11 школ здоровья, 39 школ полного дня. Для детей-сирот за последние годы в округе открыты три детских дома. В соответствии с индивидуальными особенностями ведётся обучение и воспитание одарённых детей и детей с девиантным (общественно-опасным) поведением вне специальных учебных заведений — школа № 7.

В учреждениях округа работает 8,5 тысяч педагогов. Из них:

    * Заслуженных учителей России — около 200 чел.
    * Почетных работников образования — около 1200 чел.
    * Премией Мэрии в области образования награждено 17 человек.

Особой традицией стало проведение в округе Научно-практической конференции «Лидер» старшеклассников Северо-Западного учебного округа. Более пятисот учащихся 9—11 классов общеобразовательных учреждений всех видов, первых курсов профессиональных училищ, воспитанники учреждений дополнительного образования публично защищают на конференции свои ученические исследования в различных областях знаний. Конференция — это обсуждение докладов, вопросы и ответы, демонстрация результатов исследований. С 2000 года в рамках программы «Одаренный ребенок» проходит защита ученических проектов «Совята» для учащихся 1 — 4 класса; «Проектная неделя на Северо-Западе; конференция «Информационные технологии на каждом уроке».

Все школы округа оснащены современной компьютерной техникой, 90% школ имеют выход в Интернет, 100% школ имеют электронную почту, что позволило перейти на электронный документооборот.

Учебный округ является инициатором и организатором Международного проекта «Обучающих сетевых олимпиад» (ОСО). Ежегодно участие в них принимают более 200 человек из разных городов России и стран СНГ.

В округе 10 негосударственных образовательных учреждений, дающих начальное, основное и полное среднее образование и сотрудничающих с учебным округом на основе договора о взаимодействии. Аккредитовано 9 негосударственных образовательных учреждений. Ежегодно в мае проводится «Фестиваль искусств негосударственных образовательных учреждений»; театральный фестиваль; спортивные праздники.

Дошкольных образовательных учреждений — 133, из них:

    * детских садов — 76,
    * детских садов компенсирующего вида — 24,
    * детских садов комбинированного вида — 19,
    * детских садов с приоритетным направлением художественно-эстетического, физического, интеллектуального развития — 11,
    * центры развития — 3.

С 2003 года в новом районе Северо-Запада Куркино начали появляться первые образовательные учреждения: школы №№ 1985, 2005, 2024 и ДОУ №№ 22, 2454, 2460, 2465, 2490, 2491, 2510.

Учреждения дополнительного образования округа активно работают над обновлением содержания образования. В учреждениях созданы разноуровневые образовательные программы, проекты по различным аспектам.

Традицией стало проведение «творческих» мастерских для педагогов дополнительного образования: по классу фортепиано, хореографии, декоративно-прикладному творчеству.

Активное участие округ принимает в фестивале «Юные таланты Московии». Шесть коллективов округа получили приз «Девочка на шаре», 7 коллективов носят звание «Образцовый коллектив».

В округе «родились» свои традиции и праздники: краеведческий марафон, конкурс солистов вокалистов «Мелодии Серебряного Бора», конкурс юных музыкантов, фестиваль хореографических детских коллективов «Хрустальный башмачок», фестиваль хоровых коллективов, военно-патриотический профильный лагерь на базе Кантемировской дивизии, итоговый праздник «Во славу знаний!», праздник посвящения в лицеисты, водно-спортивный праздник движущихся моделей.

История округа даёт широкие возможности для военно-патриотического воспитания. В округе на базе общеобразовательных учреждений, профессиональных училищ и учреждений дополнительного образования создано 39 музеев Боевой Славы, 2 краеведческих музея, музеи Окуджавы, Цветаевой. В год 60-летия Победы в Великой отечественной войне округ стал инициатором акции, принявшей международный характер — «Солдатский платок», в музей Поклонная гора передано 18000 платков, сделанных ребятами, из 52 регионов России, Украины, Беларуси, Молдовы, Германии и Польши.

В Северо-Западном округе большое внимание уделяется спортивно-массовой и физкультурно-оздоровительной работе. Во всех учебных заведениях и детских садах организована учебная работа по физическому воспитанию. В учебное время занимаются свыше 300 специалистов, имеющих высшее и среднее профессиональное образование. Во внеучебное время организованы досуговые занятия по различным видам спорта, в которых занимаются 38,5 тысяч учащихся, что составляет 40,2% от числа всех детей школьного возраста.

Наиболее популярными видами спорта среди школьников округа являются футбол, баскетбол, волейбол и секции общей физической подготовки. По данным видам спорта ряд учебных заведений округа занимают первые места в городе Москве. Сборная команда округа по общей физической подготовке в последние годы занимает первое место в Спартакиаде допризывной молодёжи, проводимой Московским городским военкоматом и Спорткомитетом города Москвы.

В школе № 2005 открыт первый в округе школьный плавательный бассейн, в 2006 году открыт бассейн и в школе № 2024. В 2004—05 г. в учреждениях округа открыто 4 межшкольных стадиона, в 2006 году еще 2.